Кот Василий из повести «Понедельник начинается в субботу»

Обновлено: 04.10.2024

Cложно снять экранизацию любой книги в принципе, по Стругацким это вообще архисложная задача.

«Чародеи» — советский сказочный музыкальный фильм 1982 года, снятый Константином Бромбергом. Идею сценария писатели-фантасты Аркадий и Борис Стругацкие основали на своей повести «Понедельник начинается в субботу». Взяли оттуда волшебный институт и нескольких героев.

К этим съёмкам шли долго. Были планы превратить повесть в мультфильм. Также из «Понедельника» пытались сделать телесериал под названием «Весёлые чародеи», а потом — сказку о магазине, торгующем волшебными артефактами. К сценарию в разное время приступали Илья Авербах, Евгений Татарский, Леонид Нечаев.

Бромберг раньше уже снимал фантастику — «Приключения Электроника». Из актёров в «Чародеев» пригласили популярнейших в то время Валентина Гафта, Александра Абдулова, Михаила Светина, Екатерину Васильеву, Семёна Фараду, Александру Яковлеву и других.

Конечно, от оригинального текста в фильме не осталось ничего. Институт чародейства и волшебства превратился в Институт необыкновенных услуг: волшебное места, совмещённое с советским учреждением.

Большинство исходных сюжетов, вроде создания удовлетворённого кадавра в фильм не попали. Знающие книгу люди спрашивали после просмотра: "Где НИИЧаВо? Где суета вокруг дивана? Где суета сует? Где программист Саша Привалов? Наину Киевну, Змея Горыныча, куда, гады, дели? А-Янус, У-Янус чем вам помешали? Откуда вы выкопали эту истеричку Алёнушку и эту замороженную Шамаханскую?"

Вместо акта творчества, преданности и радости работы в науке, в «Чародеях» акцент сделан на человеческих страстях.

В итоге, фильм очень сильно отличается от книжной версии, его надо воспринимать отдельно от книги. Такой вот водевиль на тему получился. Но, тем не менее, очень даже неплохим. Если не задумываться, что это снято по Стругацким.

Естественно, не всем фильм нравится. Такое бывает, когда сначала читаешь книгу, потом смотришь кино и у тебя твои собственные образы идут в разрез с экранизацией. Зрители поругивают и сюжет, и актерский состав: странную, не очень красивую девочку; главную героиню. Знающие её лично, говорят, что ей не пришлось играть ведьму, мол, она такая в жизни и есть.

Борис Стругацкий о получившемся отзывался так:

«Мюзикл получился недурной. Сначала он мне, признаться, не понравился совсем, но посмотрев его пару раз, я к нему попривык и теперь вспоминаю его без отвращения».

Сказочного персонажа вежливого говорящего кота Василия, которого озвучивал Георгий Вицин, почти полностью из фильма вырезали. Остались фразы "Хам" и "Ура". По сценарию у кота была своя сюжетная линия. Он много разговаривал, давал советы Ивану, бил Сатанеева. Причина: посчитали, что он слишком похож на булгаковского Бегемота. Были эпизоды, когда Василий, видя кошку на улице, просил отпуск не в январе, а в марте, как у всех котов. Также он уговаривал Ивана поддаться соблазну и фривольно поцеловать заколдованную Алёнушку… Сказочного персонажа вежливого говорящего кота Василия, которого озвучивал Георгий Вицин, почти полностью из фильма вырезали. Остались фразы "Хам" и "Ура". По сценарию у кота была своя сюжетная линия. Он много разговаривал, давал советы Ивану, бил Сатанеева. Причина: посчитали, что он слишком похож на булгаковского Бегемота. Были эпизоды, когда Василий, видя кошку на улице, просил отпуск не в январе, а в марте, как у всех котов. Также он уговаривал Ивана поддаться соблазну и фривольно поцеловать заколдованную Алёнушку…

В общем получился мюзикл как мюзикл, но в целом, этот фильм стал первым из многих подтверждением известного факта - произведениям АиБС категорически не везет с экранизациями.

В 90-х годах Бромберга и Борис Стругацкий пытались сделать продолжение «Чародеев»: по сюжету институт в духе того времени атаковали бизнесмены, желающие получить волшебную палочку.

Денег на проект не нашли. Хотя, судя по современным ремейкам, может и к лучшему, что не сняли.

А идея экранизации «Понедельника» витает в мыслях режиссёров до сих пор. Во всяком случае, существует подписанный договор на создание многосерийного фильма по этой книге.

Интересные факты

По рассказу Бориса Стругацкого, в начале 1960-х годов его хорошая знакомая Н. А. Свенцицкая разыграла его, утверждая, что в ленинградском Доме Книги продаётся новая книга Эрнеста Хемингуэя «Понедельник начинается в субботу». Придуманное ею название понравилось Стругацким своей глубокой афористичностью, и впоследствии они использовали его для своей повести.

Известно, что ряд персонажей повести «списаны» авторами с реальных людей, однако Стругацкие избегали раскрывать их имена («Мы всегда предпочитали не распространяться о прототипах наших героев. Далеко не каждому нравится быть прототипом»). Тем не менее, Борис Стругацкий подтвердил в ответах онлайн-интервью[4] следующие соответствия:
Профессор Выбегалло — главным прототипом профессора Выбегалло был Трофим Лысенко, второстепенным — Александр Казанцев, а также один из уборщиков в Пулковской обсерватории.
Янус Полуэктович Невструев — директор Пулковской обсерватории Александр Александрович Михайлов.
Фёдор Симеонович Киврин — прототипом этого персонажа был Иван Антонович Ефремов.

В повести регулярно цитируются (впрямую и «раскавыченно») известные литературные произведения. Вот несколько примеров:
Названия второй и третьей частей повести — «Суета сует» и «Всяческая суета» — отсылают к Екклесиасту: «Суета суетствий, рече екклесиаст, суета суетствий, всяческая суета» (Еккл. 1, 2, цитата по церковнославянской Библии).
Первая фраза повести «Я приближался к месту моего назначения» является также фразой из повести Пушкина «Капитанская дочка». Такое начало, по воспоминаниям Александра Щербакова, было принято в близкой к Стругацким писательской среде начала 1960-х как знак того, что текст не является вполне серьёзным[19].
Сцена, в которой голодный Привалов читает описания различных трапез в «книге-перевёртыше», вероятно, является отсылкой[источник не указан 331 день] к сцене из «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» Салтыкова-Щедрина, в которой голодные генералы читают «Московские ведомости»
Представление о внешности Джузеппе Бальзамо Саша Привалов почерпнул из повести Алексея Толстого «Граф Калиостро» («…по Толстому, граф был жирен и очень неопрятен на вид…»).
Пародийный образ Мерлина авторы создавали не на основе обширной мифологии классической Артурианы, а оттолкнувшись от сатирического изображения этого персонажа в романе Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура». В «Понедельнике…» Мерлин рассказывает «осовремененную» версию того же сюжета об обретении Артуром волшебного меча, что и в романе Твена (в котором этот рассказ также использован как цитата из «Смерти Артура» Томаса Мэлори — кн. 1, часть I, гл. 25).
Саваоф Баалович О́дин.
Имя Саваоф взято из текста Ветхого Завета и восходит к одному из ивритских имён Бога «אלוהי צבאות» («Элоhей Цваот»: «Бог воинств»—др.ивр.).
Бааль (Ваал) — древнее семитское божество, святилище которого находилось на месте современной Кедронской долины в Иерусалиме.
Один — верховное божество в германо-скандинавской мифологии.
Все французские выражения, которыми к месту и не к месту козыряет Выбегалло, почерпнуты им (и, конечно, авторами) из романа Льва Толстого «Война и мир».
В описании ковра-самолёта упоминается черкес, «обнимающий младую черкешенку на фоне соплеменных гор» — это ироничная отсылка к стихотворению Лермонтова «Спор»: «Как-то раз перед толпою соплеменных гор…» и т. д.
«Парадоксальное» определение счастья Магнуса Фёдоровича Редькина «Счастливей всех шуты, дураки, сущеглупые и нерадивые, ибо укоров совести они не знают, призраков и прочей нежити не страшатся, боязнью грядущих бедствий не терзаются, надеждой будущих благ не обольщаются» является парафразом из 35 главы «Похвального слова глупости» Эразма Роттердамского[20].
В эпизоде на полигоне момент «свёртки пространства» («…ползёт, заворачиваясь вовнутрь, край горизонта…») напрямую отсылает к «Откровению» Иоанна: «И небо скрылось, свившись как свиток» (Откр. 6, 14).
В эпизоде «путешествия в описываемое будущее» пародируются штампы научной фантастики. Часть текста содержит явные отсылки к роману А. Колпакова «Гриада» (1960), в частности «пантеон», в котором погружённые в анабиоз женщины ожидают улетевших космонавтов. «Увечный звездолётчик» и «Железный диктатор из Малого Магелланова облака» взяты из повести Олеся Бердника «Пути титанов»; в этой повести также присутствует «пантеон». «Даже самый последний землепашец имел не менее трёх рабов» — почти точная цитата из «Утопии» Томаса Мора. Крадущиеся пионеры с томиками Шекспира — намёк либо на книги Адамова «Тайна двух океанов» и «Победители недр», либо на рассказ Олеся Бердника «Марсианские „зайцы“». Мимоходом помянутое слово «Эоэлла» пришло в текст из романа Казанцева «Внуки Марса», который, что особо интересно, был опубликован под одной обложкой с «Путями титанов» — альманах «Мир приключений» за 1962 год, что свидетельствует о том, что у Стругацких под руками случился именно этот конкретный том, когда они набирали базу для своей пародии.
В произведении действуют и упоминаются персонажи и предметы русских сказок, фольклорных и мифологических произведений; несмотря на это повествование носит скорее подчёркнуто бытовой, чем сказочный характер.
Авгуры — традиционно занимаются предсказаниями
Вурдалаки — согласно глоссарию, «Маги, вставшие по тем или иным причинам на путь абстрактного зла»
Василий, говорящий кот — «Кот учёный» из пролога поэмы Пушкина «Руслан и Людмила»
Гекатонхейры — сторукие пятидесятиголовые великаны, сыновья верховного бога Урана (неба) и Геи (земли): Бриарей, Котт и Гиес. В книге живут в виварии НИИЧАВО , иногда привлекаются для общих работ в качестве грузчиков
Гидра — согласно глоссарию, «реально существующая многоголовая рептилия, дочь З. Горыныча и плезиозаврихи из озера Лох-Несс»
Говорящая щука — щука из русской народная сказки «По щучьему велению»
Голем — согласно глоссарию, «один из первых кибернетических роботов»
Гомункулус — «искусственное человекоподобное существо, используют для биомеханического моделирования»
Гномы — согласно глоссарию, «большинство гномов — это забытые и сильно усохшие дубли»
Демоны Максвелла — швейцары, «всю жизнь они занимались открыванием и закрыванием дверей»
Джинны — согласно глоссарию, «почти все джинны являются дублями царя Соломона и современных ему магов»
Домовые — согласно глоссарию, «это либо вконец опустившиеся маги, не поддающиеся перевоспитанию, либо помеси гномов с некоторыми домашними животными»
Змей Горыныч — в НИИЧАВО используется для опытов («Сам З. Горыныч был заперт в старой котельной…»)
Кербер Псоевич Дёмин, завкадрами
Кощей Бессмертный — «содержался он в бесконечном предварительном заключении, пока велось бесконечное следствие по делу о бесконечных его преступлениях»
Лев Бен Бецалель — предположительно прототипом образа послужил Махараль из Праги
«Молот ведьм» — реально существующая книга
Оборотень — согласно глоссарию, «человек, способный превращаться в некоторых животных»
Оракул — «„Соловецкий оракул“ — это небольшая тёмная комната, где уже много лет проектируется установить мощную электронно-счётную машину для мелких прорицаний»
Пифии — «очень много курят и занимаются общей теорией предсказаний»
Янус Полуэктович Невструев — единый в двух лицах директор института. Получил своё имя от Я́нуса (лат. Ianus, от ianua — «дверь») — в римской мифологии — двуликий бог дверей, входов, выходов, различных проходов, а также всяческих начинаний и начал во времени

Кот Василий.

Если Кот Бегемот - персонаж всеми узнаваемый, то Кот Василий из книги А. и Б. Стругацких "Понедельник начинается в субботу" чуть менее знаменит. А я так его даже и больше люблю, тем более, что книгу знаю почти наизусть с самых школьных лет :)
На выставке его однозначно окрестили "Кот Баюн", ну близко, но не тот персонаж :) Если кратко - то это Кот ученый, который знает все песни и сказки в мире, но. у него склероз и он их забыл. Мнэ-э-э. Теперь мучительно вспоминает.

Выдержки из Стругацких "Понедельник начинается в субботу" про кота Василия.

На правой воротине сверху висела ржавая жестяная табличка: "Ул. Лукоморье, д. N 13, Н. К. Горыныч", под нею красовался кусок фанеры с надписью чернилами вкривь и вкось:
КОТ НЕ РАБОТАЕТ
Администрация
-- Какой КОТ? -- спросил я. -- Комитет Оборонной Техники? Бородатый хихикнул. -- Вы, главное, не беспокойтесь, -- сказал он. -- Тут у нас забавно, но все будет в полном порядке.
Я вышел из машины и стал протирать ветровое стекло. Над головой у меня вдруг завозились. Я поднял глаза. На воротах умащивался, пристраиваясь поудобнее, гигантский -- я таких никогда не видел -- черно-серый с разводами кот. Усевшись, он сыто и равнодушно посмотрел на меня желтыми глазами. "Кис-кис-кис", -- сказал я машинально. Кот вежливо и холодно разинул зубастую пасть, издал сиплый горловой звук, а затем отвернулся и стал смотреть внутрь двора. Оттуда, из-за забора, голос горбоносого произнес:
-- Василий, друг мой, разрешите вас побеспокоить.
[. ]

[. ]
За окном кто-то обстоятельно откашливался.
-- Ну-с, так. -- сказал хорошо поставленный мужской голос. – В некотором было царстве, в некотором государстве был-жил царь, по имени. мнэ-э. Ну, в конце концов неважно. Скажем, мнэ-э. Полуэкт. У него было три сына-царевича. Первый. мнэ-э-э. Третий был дурак, а вот первый.
Пригибаясь, как солдат под обстрелом, я подобрался к окну и выглянул. Дуб был на месте. Спиною к нему стоял в глубокой задумчивости на задних лапах кот Василий. В зубах у него был зажат цветок кувшинки. Кот смотрел себе под ноги и тянул: "Мнэ-э-э. " Потом он тряхнул головой, заложил передние лапы за спину и, слегка сутулясь, как доцент Дубино-Княжицкий на лекции, плавным шагом пошел в сторону от дуба.
-- Хорошо. -- говорил кот сквозь зубы. -- Бывали-живали царь да царица. У царя, у царицы был один сын. мнэ-э. дурак, естественно.
Кот с досадой выплюнул цветок и, весь сморщившись, потер лоб.
-- Отчаянное положение, -- проговорил он. -- Ведь кое-что помню! "Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться: конь -- на обед, молодец – на ужин. " Откуда бы это? А Иван, сами понимаете -- дурак, отвечает: "Эх ты, поганое чудище, не уловивши бела лебедя, да кушаешь!" Потом, естественно -- каленая стрела, все три головы долой, Иван вынимает три сердца и привозит, кретин, домой матери. Какой подарочек! – Кот сардонически засмеялся, потом вздохнул. -- Есть еще такая болезнь -- склероз, -- сообщил он.
Он снова вздохнул, повернул обратно к дубу и запел: "Кря-кря, мои деточки! Кря-кря, голубяточки! Я. мнэ-э. я слезой вас отпаивала. вернее -- выпаивала. " Он в третий раз вздохнул и некоторое время шел молча. Поравнявшись с дубом, он вдруг немузыкально заорал: "Сладок кус недоедала. " В лапах у него вдруг оказались массивные гусли -- я даже не заметил, где он их взял. Он отчаянно ударил по ним лапой и, цепляясь когтями за струны, заорал еще громче, словно бы стараясь заглушить музыку:
Дасс им таннвальд финстер ист,
Дасс махт дас хольтс,
Дасс. мнэ-э. майн шатц. или катц.
Он замолк и некоторое время шагал, молча стуча по струнам. Потом тихонько, неуверенно запел:
Ой, бывав я в тим садочку,
Та скажу вам всю правдочку:
Ото так
Копають мак.
Он повернул к дубу, прислонил к нему гусли и почесал задней ногой за ухом.
-- Труд, труд и труд, -- сказал он. -- Только труд! Он снова заложил лапы за спину и пошел влево от дуба, бормоча:
-- Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил-был портной, по имени. -- Он встал на четвереньки, выгнул спину и злобно зашипел. -- Вот с этими именами у меня особенно отвратительно! Абу. Али. Кто-то ибн чей-то. Н-ну хорошо, скажем, Полуэкт. Полуэкт ибн. мнэ-э. Полуэктович. Все равно не помню, что было с этим портным. Ну и пес с ним, начнем другую.
Я лежал на подоконнике и, млея, смотрел, как злосчастный Василий бродит около дуба то вправо, то влево, бормочет, откашливается, подвывает, мычит, становится от напряжения на четвереньки -- словом, мучается несказанно. Диапазон знаний его был грандиозен. Ни одной сказки и ни одной песни он не знал больше чем наполовину, но зато это были русские, украинские, западнославянские, немецкие, английские, по-моему, даже японские, китайские и африканские сказки, легенды, притчи, баллады, песни, романсы, частушки и припевки. Склероз приводил его в бешенство, несколько раз он бросался на ствол дуба и драл кору когтями, он шипел и плевался, и глаза его при этом горели, как у дьявола, а пушистый хвост, толстый, как полено, то смотрел в зенит, то судорожно подергивался, то хлестал его по бокам. Но единственной песенкой, которую он допел до конца, был "Чижик-пыжик", а единственной сказочкой, которую он связно рассказал, был "Дом, который построил Джек" в переводе Маршака, да и то с некоторыми купюрами. Постепенно -- видимо, от утомления -- речь его обретала все более явственный кошачий акцент. "А в поли, поли, -- пел он, -- сам плужок ходэ, а. мнэ-э. а. мнэ-а-а-у. а за тым плужком сам. мья-а-у-а-у! сам господь ходэ или бродэ. " В конце концов он совершенно изнемог, сел на хвост и некоторое время сидел так, понурив голову. Потом тихо, тоскливо мяукнул, взял гусли под мышку и на трех ногах медленно уковылял по росистой траве.

[. ]
Тогда ко мне под машину зашел кот Василий. С минуту он внимательно следил за моими руками, а потом произнес вполголоса, но явственно: "Не советую, гражданин. мнэ-э. не советую. Съедят", после чего сразу удалился, подрагивая хвостом.

Внутри Василия папье-маше, дальше Paperclay, сверху войлок и шерсть. Глаза стеклянные, гусли деревянные, очки, хм, по логике должны быть оловянные, но нет, из медной проволоки. Высотой 30 см.

— Ей-богу, я переночую в машине, — сказал я.

— Вы переночуете в доме, — сказал горбоносый, — на относительно чистом бельё. Должны же мы вас как-то отблагодарить…

— Не полтинник же вам совать, — сказал бородатый.

— Следующий переулок направо, — сказал горбоносый.

Я включил указатель поворота, притормозил и свернул направо. Дорога здесь заросла травой, но у какой-то калитки стоял, приткнувшись, новенький «Запорожец». Номера домов висели над воротами, и цифры были едва заметны на ржавой жести вывесок. Переулок назывался изящно: «Ул. Лукоморье». Он был неширок и зажат между тяжёлых старинных заборов, поставленных, наверное, ещё в те времена, когда здесь шастали шведские и норвежские пираты.

— Стоп, — сказал горбоносый. Я тормознул, и он снова стукнулся носом о ствол ружья. — Теперь так, — сказал он, потирая нос. — Вы меня подождите, а я сейчас пойду и всё устрою.

— Право, не стоит, — сказал я в последний раз.

— Никаких разговоров. Володя, держи его на мушке.

Горбоносый вылез из машины и, нагнувшись, протиснулся в низкую калитку. За высоченным серым забором дома видно не было. Ворота были совсем уже феноменальные, как в паровозном депо, на ржавых железных петлях в пуд весом. Я с изумлением читал вывески. Их было три. На левой воротине строго блестела толстым стеклом синяя солидная вывеска с серебряными буквами:

Изба на куриных ногах Памятник соловецкой старины

На правой воротине сверху висела ржавая жестяная табличка: «Ул. Лукоморье, д. № 13, Н. К. Горыныч», а под нею красовался кусок фанеры с надписью чернилами вкривь и вкось:

КОТ НЕ РАБОТАЕТ Администрация

— Какой КОТ? — спросил я. — Комитет Оборонной Техники?

— Вы, главное, не беспокойтесь, — сказал он. — Тут у нас забавно, но всё будет в полном порядке.

Я вышел из машины и стал протирать ветровое стекло. Над головой у меня вдруг завозились. Я поглядел. На воротах умащивался, пристраиваясь поудобнее, гигантский — я таких никогда не видел — чёрно-серый, c разводами, кот. Усевшись, он сыто и равнодушно посмотрел на меня жёлтыми глазами. «Кис-кис-кис», — сказал я машинально. Кот вежливо и холодно разинул зубастую пасть, издал сиплый горловой звук, а затем отвернулся и стал смотреть внутрь двора. Оттуда, из-за забора, голос горбоносого произнёс:

— Василий, друг мой, разрешите вас побеспокоить.

Завизжал засов. Кот поднялся и бесшумно канул во двор. Ворота тяжело закачались, раздался ужасающий скрип и треск, и левая воротина медленно отворилась. Появилось красное от натуги лицо горбоносого.

— Благодетель! — позвал он. — Заезжайте!

Я вернулся в машину и медленно въехал во двор. Двор был обширный, в глубине стоял дом из толстых брёвен, а перед домом красовался приземистый необъятный дуб, широкий, плотный, с густой кроной, заслоняющей крышу. От ворот к дому, огибая дуб, шла дорожка, выложенная каменными плитами. Справа от дорожки был огород, а слева, посередине лужайки, возвышался колодезный сруб с воротом, чёрный от древности и покрытый мохом.

Я поставил машину в сторонке, выключил двигатель и вылез. Бородатый Володя тоже вылез и, прислонив ружьё к борту, стал прилаживать рюкзак.

— Вот вы и дома, — сказал он.

Горбоносый со скрипом и треском затворял ворота, я же, чувствуя себя довольно неловко, озирался, не зная, что делать.

— А вот и хозяйка! — вскричал бородатый. — По здорову ли, баушка, Наина свет Киевна!

Лес расступился, мы переехали через мост и покатили между картофельными полями. «Девять часов, - сказал горбоносый. - Где вы собираетесь ночевать?» - «В машине переночую. Магазины у вас до которого часа работают?» - «Магазины у нас уже закрыты», - сказал горбоносый. «Можно в общежитии, - сказал бородатый. - У меня в комнате свободная койка». - «К общежитию не подъедешь», - сказал горбоносый задумчиво. «Да, пожалуй», - сказал бородатый и почему-то засмеялся. «Машину можно поставить возле милиции», - сказал горбоносый. «Да ерунда это, - сказал бородатый. - Я несу околесицу, а ты за мной вслед. Как он в общежитие-то пройдет?» - «Да-да, черт, - сказал горбоносый. - Действительно, день не поработаешь - забываешь про все эти штуки». - «А может быть, трансгрессировать его?» - «Ну-ну, - сказал горбоносый. - Это тебе не диван. Ты не Кристобаль Хунта, да и я тоже. »

- Да вы не беспокойтесь, - сказал я. - Переночую в машине, не первый раз.

Мне вдруг страшно захотелось поспать на простынях. Я уже четыре ночи спал в спальном мешке.

- Слушай, - сказал горбоносый, - хо-хо! Изнакурнож!

- Правильно! - воскликнул бородатый. - На Лукоморье его!

- Ей-богу, я переночую в машине, - сказал я.

- Вы переночуете в доме, - сказал горбоносый, - на относительно чистом белье. Должны же мы вас как-то отблагодарить.

- Не полтинник же вам совать, - сказал бородатый.

- Следующий переулок направо, - сказал горбоносый.

Я включил указатель поворота, притормозил и свернул направо. Дорога здесь заросла травой, но у какой-то калитки стоял, приткнувшись, новенький «Запорожец». Номера домов висели над воротами, и цифры были едва заметны на ржавой жести вывесок. Переулок назывался изящно: «Ул. Лукоморье». Он был неширок и зажат между тяжелыми старинными заборами, поставленными, наверное, еще в те времена, когда здесь шастали шведские и норвежские пираты.

- Стоп, - сказал горбоносый. Я тормознул, и он снова стукнулся носом о ствол ружья. - Теперь так, - сказал он, потирая нос. - Вы меня подождите, а я сейчас пойду и все устрою.

- Право, не стоит, - сказал я в последний раз.

- Никаких разговоров. Володя, держи его на мушке.

Горбоносый вылез из машины и, нагнувшись, протиснулся в низкую калитку. За высоченным серым забором дома видно не было. Ворота были совсем уж феноменальные, как в паровозном депо, на ржавых железных петлях в пуд весом. Я с изумлением читал вывески. Их было три. На левой воротине строго блестела толстым стеклом синяя солидная вывеска с серебряными буквами:

НИИЧАВО

изба на куриных ногах

ПАМЯТНИК СОЛОВЕЦКОЙ СТАРИНЫ

На правой воротине сверху висела ржавая жестяная табличка: «Ул. Лукоморье, д. № 13, Н. К. Горыныч», под нею красовался кусок фанеры с надписью чернилами вкривь и вкось:

КОТ НЕ РАБОТАЕТ

Администрация

- Какой КОТ? - спросил я. - Комитет Оборонной Техники?

- Вы, главное, не беспокойтесь, - сказал он. - Тут у нас забавно, но все будет в полном порядке.

Я вышел из машины и стал протирать ветровое стекло. Над головой у меня вдруг завозились. Я поднял глаза. На воротах умащивался, пристраиваясь поудобнее, гигантский - я таких никогда не видел - черно-серый с разводами кот. Усевшись, он сыто и равнодушно посмотрел на меня желтыми глазами. «Кис-кис-кис», - сказал я машинально. Кот вежливо и холодно разинул зубастую пасть, издал сиплый горловой звук, а затем отвернулся и стал смотреть внутрь двора. Оттуда, из-за забора, голос горбоносого произнес:

- Василий, друг мой, разрешите вас побеспокоить.

- Благодетель! - позвал он. - Заезжайте!

Я вернулся в машину и медленно въехал во двор. Двор был обширный, в глубине стоял дом из толстых бревен, а перед домом красовался приземистый необъятный дуб, широкий, плотный, с густой кроной, заслоняющей крышу. От ворот к дому, огибая дуб, шла дорожка, выложенная каменными плитами. Справа от дорожки был огород, а слева, посередине лужайки, возвышался колодезный сруб с воротом, черный от древности и покрытый мохом.

Я поставил машину в сторонке, выключил двигатель и вылез. Бородатый Володя тоже вылез и, прислонив ружье к борту, стал прилаживать рюкзак.

- Вот вы и дома, - сказал он.

- А вот и хозяйка! - вскричал бородатый. - По здорову ли, баушка Наина свет Киевна!

Хозяйке было, наверное, за сто. Она шла к нам медленно, опираясь на суковатую палку, волоча ноги в валенках с галошами. Лицо у нее было темно-коричневое; из сплошной массы морщин выдавался вперед и вниз нос, кривой и острый, как ятаган, а глаза были бледные, тусклые, словно бы закрытые бельмами.

- Здравствуй, здравствуй, внучек, - произнесла она неожиданно звучным басом. - Это, значит, и будет новый программист? Здравствуй, батюшка, добро пожаловать.

Я поклонился, понимая, что нужно помалкивать. Голова бабки поверх черного пухового платка, завязанного под подбородком, была покрыта веселенькой капроновой косынкой с разноцветными изображениями Атомиума и с надписями на разных языках: «Международная выставка в Брюсселе». На подбородке и под носом торчала редкая седая щетина. Одета была бабка в ватную безрукавку и черное суконное платье.

Но что страннее, что непонятнее всего, это то, как авторы могут брать подобные сюжеты, признаюсь, это уж совсем непостижимо, это точно… нет, нет, совсем не понимаю.

Н. В. Гоголь

Отзывы на книгу «Понедельник начинается в субботу»

Все мы наивные материалисты. И все мы рационалисты. Мы хотим, чтобы все было немедленно объяснено рационалистически, то есть сведено к горсточке уже известных фактов. И ни у кого из нас ни на грош диалектики. Никому в голову не приходит, что между известными фактами и каким-то новым явлением может лежать море неизвестного, и тогда мы объявляем новое явление сверхъестественным и, следовательно, невозможным.
(из романа)

А если запросто, то пора, уже давно пора. включить Аркадия и Бориса Стругацких в список любимых авторов! Потому как степень приятия на этой вот книге достигла стадии непередаваемого ВОСТОРГА. Читала ее перед сном, постоянно приобщая к этому чуду супруга: "Ну жгут, ну не могу!" И действительно не могла. не могла прийти в себя от остроты ума авторов, их мудрости, их знания человеческой натуры, да их фантазии, наконец.

Держите меня семеро, но я по-настоящему в экзальтации. Да, да, это мне вообще-то несвойственно. Но тут. Даже сейчас для рецензии не могу собраться, снова стать самой собой, чтобы разложить все по полочкам. Да и какие тут полочки, если все тут смешано: от сказочных домиков на курьих ножках до двухэтажных зданий, вмещающий сразу несколько этажей.

Роман в трех историях, соединенных одним героем, местом действия, идеей. Уф, не могу, слишком серьезно, нет, это совсем не про эту книгу.

Чумовой роман-сказка-быль, невероятная смесь из традиционных сказочных архетипов, советской действительности и фантастического разгула самобытности. Герой - обычный советский парень-программист, в то же самое время человек с открытым сознанием, готовый к диалектическому мышлению. Готовый, но он и сам не знает, как это с ним случилось. Просто въехал в эту сказочную реальность на своем авто. А дальше. Дальше нашему Александру предстояло начать новую жизнь, жизнь, где ты не удивляешься говорящему коту, меняющей название и содержание книге, неразменному пятаку, проезжему тупику, зарождающейся в автоклаве автономной жизни, и так дальше пошло-поехало. Причем все это рассказывается простым языком, особенно действенным, когда надо рассказать о непростой стороне самого обыденного. нужно просто пошире раскрыть глаза своего воображения и свой разум.

НИИЧАВО очень порадовал. Этакий прототип любого научного учреждения: масса увлеченных самыми разными идеями ученых; псевдонаука в трудах некоторых из них; мощный Модест Матвеевич, вмещающий в себя всю бюрократическую систему сразу. Меня просто умилили и порадовали уши. Да, да, обрастающие уродливым волосяным покровом уши тех ученых, которые долгое время только делали вид, что работали.

Думаю, мой отзыв отчасти сродни книги. Может показаться бредом. Но я уточню: это такой понятный мне самой бред. Так что для себя будущей я отзыв написала. Не знаю, будет ли он полезен еще кому-то, ведь многое в сюжете я пропустила через себя.

29 января 2014

- А вы сами-то верите в привидения? - спросил лектора один из слушателей.
- Конечно, нет, - ответил лектор и медленно растаял в воздухе.

Мне иногда очень хочется рассказать о книге, но я не знаю, как. Да и стоит ли делать рецензию на таких мастеров слова, как Стругацкие? О недостатках речи нет, а о достоинствах все уже сказано. Вот и получается, что нечего добавить, кроме сухого "понравилось".

Я добиралась до "Понедельника" без малого два года. Сменялись города, эпохи. в общем, некогда мне было. А тут вдруг захотелось чего-то доброго, светлого и мудрого. Иногда меня клинит, и я складываю мистику в стопочку и отправляюсь к стопочке классики.
И почему я выбрала именно "Понедельник" - тайна за семью печатями. Доброе и светлое - да, без сомнения. Мудрое? Может быть. Но, наверное, я так хорошо посещала лекции по русской литературе, что Стругацкие вылетели из зоны моего внимания. Я искренне не знала, что это ЮФ,
"Учи матчасть, студент"
Поначалу я удивилась, потом подумала отложить, а потом втянулась. Таааа, такой полет фантазии современным беляниным и не снился :) Теперь я знаю, откуда все пошло.

Итак. Стиль не совсем мой. Лично я такие книги читаю со скрипом. Не потому, что не нравится, а просто перечитала много ЮФ в свое время. Да и тематика русских сказок, вплетенная в современность, меня мало интересует.
Но мысли!
Я почти не жила при Советах (три года не в счет). Знаете, после этой книги появилась ностальгия по СССР - это странно, да? Но только в СССР, наверное, работа могла преподноситься столь жизнерадостно. Не рутина, а развлечение, смысл жизни. Утопия просто.

Но вообще-то, отметку "понравилось" я поставила только после третьей истории. После глав про путешествие в выдуманное будущее. И мне вдруг стало так грустно.

Советские фильмы. Что мы видим? "Прекрасное далеко", благородных людей, счастье и спокойствие. Да, пафосно. Да, скучно. Но зато это было светлое будущее - будущее, которого ждали, а не боялись.
И что сейчас? Я вдруг отчетливо поняла, что боюсь будущего. Нас пугают концом света, мировым правительством, уничтожением всего живого, рабством - появился ужас перед будущим. Оно кажется темным и беспросветным - и мир подстраивается. Мир реагирует на эти мысли, поворачиваясь темным боком.
И как замечательно передали все это Стругацкие. Железный занавес - по одну сторону скучная, но спокойная жизнь, с полетами к другим планетам, слезами радости и огромным пафосом (не отнять). А по другую - другое будущее. Будущее, где.

Оказалось, что слева от рва человечество доживает последние дни под пятой свирепых роботов. (. )Справа от рва, на территории, которую он охраняет, людей поработили пришельцы из соседствующей Вселенной. (. ) А милях в двадцати отсюда, если идти вдоль рва, находится область, где людей поработили пришельцы с Альтаира (. ) Есть еще области, порабощенные разумными паразитами, разумными растениями и разумными минералами, а также коммунистами.

Легко понять, что за железная стена такая.
А вообще, грустно все это, товарищи. Страх перед будущим = плохое будущее. Страхи всегда исполняются.

А книге - 9 из 10.

8 февраля 2011

"Понедельник начинается в субботу" - это забавная и интересная попытка братьев Стругацких дать научное обоснование проявлениям магии и волшебства. Написана с искрометным юмором, а местами проскальзывает и откровенная сатира. Аудиовариант книги, прослушанный мной в исполнении Михаила Черняка с музыкальным сопровождением, просто бесподобен. Смело советую всем любителям аудиокниг.

Молодой программист из Ленинграда Александр Привалов во время своего летнего отдыха в городе Соловце встречается с двумя инженерами, которые вербуют его на работу в НИИ ЧАВО( Научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства). От природы Александр обладает особым складом ума, позволяющим ему воспринимать и принимать магические вещи, которые с ним происходят. По-настоящему редкий случай, ибо человеку больше свойственно избегать всего иррационального и необъяснимого с "разумной" точки зрения. Так, разум человека спишет любое увиденное чудо на переутомление, галлюцинацию, игру света, сон и т.д. Лишь бы только сознание человека не покинуло пределов этого самого разума. Как сказал бы глубокоуважаемый Карлос Кастанеда: "Надежная фиксация "точки сборки" в одном положении". Это удел большинства. И, наверное, это правильно, потому что без надлежащей подготовки, контакт с большим объемом чудес приведет к фатальным последствиям для сознания человека.

Мы называем сумасшедшим того, у кого "точка сборки" гуляет сама по себе без всякой фиксации и который, благодаря этому, живет в совсем другом мире. А тот, кто может смещать "точку сборки" по своему желанию и фиксировать ее в нужном положении, тот и есть маг. Именно такие люди собираются под крышей НИИ ЧАВО. Каждый свой рабочий день сталкивающиеся со сказкой, но не отрицающие ее, а пытающиеся с помощью научного подхода дать объяснения всем проявлениям волшебного и магического.

Сотрудники института искренне любят свою работу, да и как можно ее не любить, когда твои трудовые будни - это сказка. Именно поэтому для них понедельник начинается в субботу и им в радость поработать даже в новогоднюю ночь. Тем более, что задача у них, ни много ни мало, осчастливить все человечество.

Книга поделена на три истории. Первая история довольно легка и носит чисто юмористический характер. Вторая история подается с претензией на социально-философские размышления о человеке и обществе. А в третьей авторы экспериментируют с тяжеловесной научной фантастикой на тему пространственно-временных перемещений.

Веселая и светлая работа Стругацких, свойственная оптимистичному раннему периоду их творчества и написанная в основном лейтмотиве русских сказок - сказка - ложь, да в ней намек, хоть и не произвела сильного впечатления, но оставила явно положительный след в сознании.

3 апреля 2016

Цитаты из книги «Понедельник начинается в субботу»

Дело в том, что самые интересные и изящные научные результаты сплошь и рядом обладают свойством казаться непосвященным заумными и тоскливо-непонятными. Люди, далекие от науки, в наше время ждут от нее чуда и только чуда и практически не способны отличить настоящее научное чудо от фокуса или какого-нибудь интеллектуального сальто-мортале. Главное, чтобы человек был счастлив. Замечаю это в скобках: счастье есть понятие человеческое. А что есть человек, философски говоря? Человек, товарищи, есть хомо сапиенс, который может и хочет. Может, эта, все, что хочет, а хочет все, что может. Нес па, товарищи? Ежели он, то есть человек, может все, что хочет, а хочет все, что может, то он и есть счастлив. Так мы его и определим. Что мы здесь, товарищи, перед собою имеем? Мы имеем модель. Но эта модель, товарищи, хочет, и это уже хорошо. Так сказать, экселент, эксви, шармант . И еще, товарищи, вы сами видите, что она может. И это еще лучше, потому что раз так, то она… он, значить, счастливый. Имеется метафизический переход от несчастья к счастью, и это нас не может удивлять, потому что счастливыми не рождаются, а счастливыми, эта, становятся. Благодаря заботам и правильному к тебе отношению. Вот оно сейчас просыпается… Оно хочет. И потому оно пока несчастливо. Но оно может, и через это «может» совершается диалектический скачок. Во, во. Смотрите! Видали, как оно может? Ух ты, мой милый, ух ты, мой радостный. Во, во! Вот как оно может! Минут десять-пятнадцать оно может… - Да, - сказал Роман. - Галлюцинации - это не предмет для обсуждения. Слишком простодушно. Мы не дети и не бабки. Не хочу быть агностиком. Какая там у тебя была идея, Эдик?

Глава первая

Учитель: Дети, запишите предложение: «Рыба сидела на дереве».

Ученик: А разве рыбы сидят на деревьях?

Учитель: Ну… Это была сумасшедшая рыба.

Школьный анекдот

Я приближался к месту моего назначения. Вокруг меня, прижимаясь к самой дороге, зеленел лес, изредка уступая место полянам, поросшим желтой осокою. Солнце садилось уже который час, все никак не могло сесть и висело низко над горизонтом. Машина катилась по узкой дороге, засыпанной хрустящим гравием. Крупные камни я пускал под колесо, и каждый раз в багажнике лязгали и громыхали пустые канистры.

Справа из леса вышли двое, ступили на обочину и остановились, глядя в мою сторону. Один из них поднял руку. Я сбросил газ, их рассматривая. Это были, как мне показалось, охотники, молодые люди, может быть, немного старше меня. Их лица понравились мне, и я остановился. Тот, что поднимал руку, просунул в машину смуглое горбоносое лицо и спросил, улыбаясь:

- Вы нас не подбросите до Соловца?

Второй, с рыжей бородой и без усов, тоже улыбался, выглядывая из-за его плеча. Положительно, это были приятные люди.

- Давайте садитесь, - сказал я. - Один вперед, другой назад, а то у меня там барахло, на заднем сиденье.

- Благодетель! - обрадованно произнес горбоносый, снял с плеча ружье и сел рядом со мной.

Бородатый, нерешительно заглядывая в заднюю дверцу, сказал:

- А можно я здесь немножко того.

Я перегнулся через спинку и помог ему расчистить место, занятое спальным мешком и свернутой палаткой. Он деликатно уселся, поставив ружье между колен.

- Дверцу прикройте получше, - сказал я.

Все шло, как обычно. Машина тронулась. Горбоносый повернулся назад и оживленно заговорил о том, что много приятнее ехать в легковой машине, чем идти пешком. Бородатый невнятно соглашался и все хлопал и хлопал дверцей. «Плащ подберите, - посоветовал я, глядя на него в зеркало заднего вида. - У вас плащ защемляется». Минут через пять все наконец устроилось. Я спросил: «До Соловца километров десять?» - «Да, - ответил горбоносый. - Или немножко больше. Дорога, правда, неважная - для грузовиков». - «Дорога вполне приличная, - возразил я. - Мне обещали, что я вообще не проеду». - «По этой дороге даже осенью можно проехать». - «Здесь - пожалуй, но вот от Коробца - грунтовая». - «В этом году лето сухое, все подсохло». - «Под Затонью, говорят, дожди», - заметил бородатый на заднем сиденье. «Кто это говорит?» - спросил горбоносый. «Мерлин говорит». Они почему-то засмеялись. Я вытащил сигареты, закурил и предложил им угощаться. «Фабрика Клары Цеткин, - сказал горбоносый, разглядывая пачку. - Вы из Ленинграда?» - «Да». - «Путешествуете?» - «Путешествую, - сказал я. - А вы здешние?» - «Коренные», - сказал горбоносый. «Я из Мурманска», - сообщил бородатый. «Для Ленинграда, наверное, что Соловец, что Мурманск - одно и то же: Север», - сказал горбоносый. «Нет, почему же», - сказал я вежливо. «В Соловце будете останавливаться?» - спросил горбоносый. «Конечно, - сказал я. - Я в Соловец и еду». - «У вас там родные или знакомые?» - «Нет, - сказал я. - Просто подожду ребят. Они идут берегом, а Соловец у нас - точка рандеву».

Лес расступился, мы переехали через мост и покатили между картофельными полями. «Девять часов, - сказал горбоносый. - Где вы собираетесь ночевать?» - «В машине переночую. Магазины у вас до которого часа работают?» - «Магазины у нас уже закрыты», - сказал горбоносый. «Можно в общежитии, - сказал бородатый. - У меня в комнате свободная койка». - «К общежитию не подъедешь», - сказал горбоносый задумчиво. «Да, пожалуй», - сказал бородатый и почему-то засмеялся. «Машину можно поставить возле милиции», - сказал горбоносый. «Да ерунда это, - сказал бородатый. - Я несу околесицу, а ты за мной вслед. Как он в общежитие-то пройдет?» - «Д-да, черт, - сказал горбоносый. - Действительно, день не поработаешь - забываешь про все эти штуки». - «А может быть, трансгрессировать его?» - «Ну-ну, - сказал горбоносый. - Это тебе не диван. А ты не Кристобаль Хунта, да и я тоже…»

- Да вы не беспокойтесь, - сказал я. - Переночую в машине, не первый раз.

Мне вдруг страшно захотелось поспать на простынях. Я уже четыре ночи спал в спальном мешке.

- Слушай, - сказал горбоносый, - хо-хо! Изнакурнож!

- Правильно! - воскликнул бородатый. - На Лукоморье его!

- Ей-богу, я переночую в машине, - сказал я.

- Вы переночуете в доме, - сказал горбоносый, - на относительно чистом белье. Должны же мы вас как-то отблагодарить…

- Не полтинник же вам совать, - сказал бородатый.

- Следующий переулок направо, - сказал горбоносый.

Я включил указатель поворота, притормозил и свернул направо. Дорога здесь заросла травой, но у какой-то калитки стоял, приткнувшись, новенький «Запорожец». Номера домов висели над воротами, и цифры были едва заметны на ржавой жести вывесок. Переулок назывался изящно: «Ул. Лукоморье». Он был неширок и зажат между тяжелых старинных заборов, поставленных, наверное, еще в те времена, когда здесь шастали шведские и норвежские пираты.

- Право, не стоит, - сказал я в последний раз.

- Никаких разговоров. Володя, держи его на мушке.

НИИЧАВО

изба на куриных ногах

памятник соловецкой старины

КОТ НЕ РАБОТАЕТ

Администрация

- Какой КОТ? - спросил я. - Комитет Оборонной Техники?

- Вы, главное, не беспокойтесь, - сказал он. - Тут у нас забавно, но все будет в полном порядке.

Я вышел из машины и стал протирать ветровое стекло. Над головой у меня вдруг завозились. Я поглядел. На воротах умащивался, пристраиваясь поудобнее, гигантский - я таких никогда не видел - черно-серый, разводами, кот. Усевшись, он сыто и равнодушно посмотрел на меня желтыми глазами. «Кис-кис-кис», - сказал я машинально. Кот вежливо и холодно разинул зубастую пасть, издал сиплый горловой звук, а затем отвернулся и стал смотреть внутрь двора. Оттуда, из-за забора, голос горбоносого произнес:

- Василий, друг мой, разрешите вас побеспокоить.

- Благодетель! - позвал он. - Заезжайте!

- Вот вы и дома, - сказал он.

- А вот и хозяйка! - вскричал бородатый. - По здорову ли, баушка, Наина свет Киевна!

- Таким вот образом, Наина Киевна! - сказал горбоносый, подходя и обтирая с ладоней ржавчину. - Надо нашего нового сотрудника устроить на две ночи. Позвольте вам представить… м-м-м…

- А не надо, - сказала старуха, пристально меня рассматривая. - Сама вижу. Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать восьмой, мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет, а будет тебе, алмазный, дальняя дорога и интерес в казенном доме, а бояться тебе, бриллиантовый, надо человека рыжего, недоброго, а позолоти ручку, яхонтовый…

- Гхм! - громко сказал горбоносый, и бабка осеклась. Воцарилось неловкое молчание.

- Можно звать просто Сашей… - выдавил я из себя заранее приготовленную фразу.

- И где же я его положу? - осведомилась бабка.

- В запаснике, конечно, - несколько раздраженно сказал горбоносый.

- А отвечать кто будет?

- Наина Киевна. - раскатами провинциального трагика взревел горбоносый, схватил старуху под руку и поволок к дому. Было слышно, как они спорят: «Ведь мы же договорились. » - «…А ежели он что-нибудь стибрит. » - «Да тише вы! Это же программист, понимаете? Комсомолец! Ученый. » - «А ежели он цыкать будет. »

Я стесненно повернулся к Володе. Володя хихикал.

- Неловко как-то, - сказал я.

- Не беспокойтесь - все будет отлично…

Он хотел сказать еще что-то, но тут бабка дико заорала: «А диван-то, диван. » Я вздрогнул и сказал:

- Знаете, я, пожалуй, поеду, а?

- Не может быть и речи! - решительно сказал Володя. - Все уладится. Просто бабке нужна мзда, а у нас с Романом нет наличных.

- Я заплачу, - сказал я. Теперь мне очень хотелось уехать: терпеть не могу этих так называемых житейских коллизий.

Володя замотал головой.

- Ничего подобного. Вон он уже идет. Все в порядке.

Горбоносый Роман подошел к нам, взял меня за руку и сказал:

- Ну, все устроилось. Пошли.

- Слушайте, неудобно как-то, - сказал я. - Она, в конце концов, не обязана…

Но мы уже шли к дому.

- Обязана, обязана, - приговаривал Роман.

Обогнув дуб, мы подошли к заднему крыльцу. Роман толкнул обитую дерматином дверь, и мы оказались в прихожей, просторной и чистой, но плохо освещенной. Старуха ждала нас, сложив руки на животе и поджав губы. При виде нас она мстительно пробасила:

- А расписочку чтобы сейчас же. Так, мол, и так: принял, мол, то-то и то-то от такой-то, каковая сдала вышеуказанное нижеподписавшемуся…

Роман тихонько взвыл, и мы вошли в отведенную мне комнату. Это было прохладное помещение с одним окном, завешенным ситцевой занавесочкой. Роман сказал напряженным голосом:

- Располагайтесь и будьте как дома.

Старуха из прихожей сейчас же ревниво осведомилась:

- А зубом оне не цыкают?

Роман, не оборачиваясь, рявкнул:

- Не цыкают! Говорят вам - зубов нет.

- Тогда пойдем, расписочку напишем…

Роман поднял брови, закатил глаза, оскалил зубы и потряс головой, но все-таки вышел. Я осмотрелся. Мебели в комнате было немного. У окна стоял массивный стол, накрытый ветхой серой скатертью с бахромой, перед столом - колченогий табурет. Возле голой бревенчатой стены помещался обширный диван, на другой стене, заклеенной разнокалиберными обоями, была вешалка с какой-то рухлядью (ватники, вылезшие шубы, драные кепки и ушанки). В комнату вдавалась большая русская печь, сияющая свежей побелкой, а напротив в углу висело большое мутное зеркало в облезлой раме. Пол был выскоблен и покрыт полосатыми половиками.

За стеной бубнили в два голоса: старуха басила на одной ноте, голос Романа повышался и понижался. «Скатерть, инвентарный номер двести сорок пять…» - «Вы еще каждую половицу запишите. » - «Стол обеденный…» - «Печь вы тоже запишете. » - «Порядок нужен… Диван…»

Я подошел к окну и отдернул занавеску. За окном был дуб, больше ничего не было видно. Я стал смотреть на дуб. Это было, видимо, очень древнее растение. Кора была на нем серая и какая-то мертвая, а чудовищные корни, вылезшие из земли, были покрыты красным и белым лишайником. «И еще дуб запишите!» - сказал за стеной Роман. На подоконнике лежала пухлая засаленная книга, я бездумно полистал ее, отошел от окна и сел на диван. И мне сейчас же захотелось спать. Я подумал, что вел сегодня машину четырнадцать часов, что не стоило, пожалуй, так торопиться, что спина у меня болит, а в голове все путается, что плевать мне, в конце концов, на эту нудную старуху, и скорей бы все кончилось и можно было бы лечь и заснуть…

- Ну вот, - сказал Роман, появляясь на пороге. - Формальности окончены. - Он помотал рукой с растопыренными пальцами, измазанными чернилами. - Наши пальчики устали: мы писали, мы писали… Ложитесь спать. Мы уходим, а вы спокойно ложитесь спать. Что вы завтра делаете?

- Жду, - вяло ответил я.

- Здесь. И около почтамта.

- Завтра вы, наверное, не уедете?

- Завтра вряд ли… Скорее всего - послезавтра.

- Тогда мы еще увидимся. Наша любовь впереди. - Он улыбнулся, махнул рукой и вышел. Я лениво подумал, что надо было бы его проводить и попрощаться с Володей, и лег. Сейчас же в комнату вошла старуха. Я встал. Старуха некоторое время пристально на меня глядела.

- Боюсь я, батюшка, что ты зубом цыкать станешь, - сказала она с беспокойством.

- Не стану я цыкать, - сказал я утомленно. - Я спать стану.

- И ложись, и спи… Денежки только вот заплати и спи…

Я полез в задний карман за бумажником.

Старуха подняла глаза к потолку.

- Рубль положим за помещение… Полтинничек за постельное белье - мое оно, не казенное. За две ночи выходит три рубли… А сколько от щедрот накинешь - за беспокойство, значит, - я уж и не знаю…

Я протянул ей пятерку.

- От щедрот пока рубль, - сказал я. - А там видно будет.

Старуха живо схватила деньги и удалилась, бормоча что-то про сдачу. Не было ее довольно долго, и я уже хотел махнуть рукой и на сдачу, и на белье, но она вернулась и выложила на стол пригоршню грязных медяков.

- Вот тебе и сдача, батюшка, - сказала она. - Ровно рублик, можешь не пересчитывать.

- Не буду пересчитывать, - сказал я. - Как насчет белья?

- Сейчас постелю. Ты выйди во двор, прогуляйся, а я постелю.

Я вышел, на ходу вытаскивая сигареты. Солнце наконец село, и наступила белая ночь. Где-то лаяли собаки. Я присел под дубом на вросшую в землю скамеечку, закурил и стал смотреть на бледное беззвездное небо. Откуда-то бесшумно появился кот, глянул на меня флюоресцирующими глазами, затем быстро вскарабкался на дуб и исчез в темной листве. Я сразу забыл о нем и вздрогнул, когда он завозился где-то наверху. На голову мне посыпался мусор. «Чтоб тебя…» - сказал я вслух и стал отряхиваться. Спать хотелось необычайно. Из дому вышла старуха, не замечая меня, побрела к колодцу. Я понял это так, что постель готова, и вернулся в комнату.

Вредная бабка постелила мне на полу. Ну уж нет, подумал я, запер дверь на щеколду, перетащил постель на диван и стал раздеваться. Сумрачный свет падал из окна, на дубе шумно возился кот. Я замотал головой, вытряхивая из волос мусор. Странный это был мусор, неожиданный: крупная сухая рыбья чешуя. Колко спать будет, подумал я, повалился на подушку и сразу заснул.

Блистающие юмором истории младшего научного сотрудника Александра Привалова стали настольной книгой многих поколений российских читателей.

И даже сейчас, десятилетия спустя, повесть «Понедельник начинается в субботу», давным-давно уже ставшая «народным достоянием» любителей отечественной научной фантастики, читается так же легко и с таким же наслаждением, как и многие годы назад!

Подробная информация Показать полностью Правообладатель Наследник Стругацких

История первая
Суета вокруг дивана

Читайте также:

Кот Василий из повести «Понедельник начинается в субботу»

Войти

Интересные факты

Кот Василий.

Отзывы на книгу «Понедельник начинается в субботу»

Цитаты из книги «Понедельник начинается в субботу»

Глава первая

НИИЧАВО

изба на куриных ногах

памятник соловецкой старины

КОТ НЕ РАБОТАЕТ

Администрация

История первая Суета вокруг дивана

История первая
Суета вокруг дивана