Два года жизни в волчьей стае: история грузинского ученого
Обновлено: 05.10.2024
Волки издревле привлекали к себе внимание, с ними связано много легенд и загадочных историй. Ученые посвящали им свои исследования и старались подойти к животным поближе, но мало кому удавалось изучить повадки этих животных изнутри. Сегодня мы расскажем вам о таком человеке.
Ясон Бадридзе со времен учебы на биологическом факультете Тбилисского университета был неравнодушен к волкам и мечтал заняться подробным изучением жизни этих животных. Сделать это хотелось не по книгам, а самостоятельно, наблюдая за их повадками в естественной среде обитания.
В 1974 году он решил уйти в лес и попытаться стать частью стаи. Выбрал он для своего эксперимента Боржомский заповедник, в котором обитало много волков. Правда, была одна сложность - хищники массово уничтожались в то время, за голову убитого серого давали по 50 рублей. Поэтому Ясону пришлось раскошелиться, чтобы подкупить егерей и получить возможность безопасного наблюдения. У них же он уточнил места основного скопления серых хищников и направился прямиком туда. Он отчетливо понимал, что в каждой стае есть несколько лидеров, которые принимают все решения и именно от них зависит то, подпустят ли особи к себе человека. Завоевать авторитет силой шансов не было, поэтому он решил просто существовать рядом, чтобы животные к нему привыкли.
Найдя представителей стаи и вычленив их вожаков, мужчина начал ходить следом за ними. Из-за отсутствия ружья они не видели в нем опасности и не нападали на Бадридзе. Он двигался строго по следам животных, чтобы те постепенно привыкали к его запаху. Длилось это на протяжении 4 месяцев, после которых произошла первая личная встреча с альфа-самцом и самкой. Они заметили ученого и стали осторожно к нему приближаться. Остановившись на расстоянии 5 метров от человека, они пристально разглядывали его около 5 минут, которые, по словами мужчины, показались ему целой вечностью. А затем развернулись и скрылись из виду.
Янсон продолжал по пятам следовать за волками, пока однажды не решился показаться стае. Вначале все ее представители насторожились, но так как вожаки не проявляли беспокойства, остальные животные быстро успокоились и приняли человека.
Потом было знакомство еще с несколькими волчьими стаями, животные настолько привыкли к человеку, что поднимали протяжный вой, когда тот надолго пропадал из вида. Длилось всё это на протяжении двух лет. Но пришло время возвращаться домой, ждала семья, а полученные знания нужно было документально оформить.
А трепетное отношение к волкам осталось на всю жизнь. Мужчина даже выкармливал дома малышей, потерявших родителей, а затем отпускал их на волю.
Бадридзе с уверенностью говорит о том, что волкам понятны и доступны такие понятия как дружба, любовь, взаимовыручка и преданность. Самец, потерявший самку, мог до конца жизни оставаться одиночкой. А однажды, как вспоминает мужчина, волки спасли ему жизнь, когда он случайно наткнулся на медведя и едва не стал его добычей.
Сегодня ученый продолжает изучать жизнь этих удивительных животных, по его биографии снято несколько документальных фильмов и написано немало книг. Несмотря на то, что с волками он жил около 30 лет назад, до сих пор, по мнению мужчины, с этими животными у него существует незримая связь.
Ученый из Грузии Ясон Бадридзе, который скоро выступит в Минске, два года прожил в волчьей стае: спал на земле, вместе с серыми ходил на охоту и ел оленину. Бесстрашный исследователь рассказал The Village Беларусь, как он дошел до такой жизни и что хорошего в том, что волк на тебя помочился.
Александр Лычавко
Через год я как сумасшедший туда прибежал
У меня уже было двое детей, надо было время от времени появляться дома. Так что я около двух месяцев был там, в ущелье, а потом уезжал к родным. Самый быстрый отъезд был через месяц после приезда в ущелье, а дольше всего я задерживался с волками на 3-4 месяца. Уезжал домой на 2-3 недели, не больше.
Я, можно сказать, весь цикл жизни волка «отсмотрел», у меня было 1.500 часов наблюдений.
Я им дал клички: старого волка назвал Нестор, одному переярку дал имя Гурам в честь своего погибшего друга, еще была Рухи, был Ворчун — у него невероятно противный был характер. Гурам прекрасный волк был, и Рухи тоже волчица, ну, классная. Она с матерью вместе выкармливала волчат. Это страшно интересная вещь: у неполовозрелых волчиц родительский инстинкт формируется к моменту рождения нового поколения в семье, то есть, в годовалом возрасте. И у молодых еще волчиц начинается лактация, и они способны выкармливать своих младших братьев и сестер, по очереди меняясь с волчицей-матерью.
Чем волки похожи на людей? Единственное, что мне с ходу в голову приходит, — они безумно умеют любить. В остальном человек проигрывает. Потому что плохие эпитеты — кровожадный, ненасытный, убийца — это все человеческие качества. Волк убивает, чтобы добыть пропитание, травой питаться он не может. А кровожадным убийцей только человек может быть. А волки очень умеют любить. Во-первых, они моногамны, только одного партнера имеют. А, во-вторых, если из стаи изъять волка, даже самого низшего ранга, — это ужас что творится: постоянный вой, они постоянно его зовут, скучают сильно, если по-человечески сказать.
Материал такой, которым хочется поделиться с другими. Интервью с тбилисским зоологом Ясоном Бадридзе, который много лет изучал волков, провёл ряд уникальных экспериментов. На протяжении 2-х лет Ясон находился с дикой волчьей стаей. Перемещался с волками, охотился с ними.
Сейчас Ясону, по его словам, заняться нечем, Научная база в России, а между Грузией и Россией визовый режим и визу получить трудно.
Ниже отрывок, и линк, чтобы читать полностью. В общем, все кому интересно, сами читайте, что рассказывает человек, который знает о волках всё…
«. — А что это была за стая?
— Замечательная семья, лучшая из всех. Старшим там был волк-старик, потом пара матерых - отец и мать, трое переярков (выросшие щенки прошлых лет), потом появились волчата. Старик уже не охотился, на рандеву-сайт маленький пригорок был - и он все время на нем лежал, потому что обзор хороший, издалека видно. Волчица приносила ему еду - отрыгивала после охоты. У волков есть интересная способность - они умеют регулировать секрецию желудка. Если мясо нужно для запасания или чтобы отрыгнуть взрослому - оно не переваривается абсолютно. Просто оболочка слизи и все. Слизь эта бактерицидная - мясо в земле не портится, в худшем случае немножко подсохнет. А щенкам они приносят полупереваренное - уже через полчаса после охоты. И вот старика кормили матерая волчица и один из переярков.
Этот переярок, Гурам - он и меня подкармливал, когда я там болел. Ногу я себе сильно повредил, лежал, не мог их сопровождать на охоту. Они возвращались, Гурам подойдет, в глаза посмотрит - и оп - в полуметре от меня мясо отрыгнет. Гурам был моим ближайшим другом, мы вместе альпинзмом занимались, он погиб - и в честь него я него этого переярка назвал. Реально был похож - такой высокий, светлый, намного светлее остальных. И характер очень хороший. Между молодыми довольно часто бывают драки. И в них этот Гурам всегда побеждал - но при этом сам их никогда не провоцировал.
— И все они вас приняли одинаково?
— Взрослые приняли после той встречи, переярки понаблюдали за родителями, поняли, что я не опасен. А потом щенки родились - они вообще не знали, что меня там быть не должно. Дело еще в том, что волки эти меня намного раньше увидели, чем я их. Пока я их следы изучал, они меня физиономически уже знали. И они поняли, что мое присутствие обеспечивает им спокойную жизнь от егерей. Там браконьерство жуткое было: постоянно капканы ставили, гонялись за ними - за волка пятьдесят рублей давали. А я с егерями договорился под угрозой мордобоя: пока я здесь, никаких волков не трогать…»
ТБИЛИСИ---Прожить два года с волками, а потом вырастить и отпустить на волю 100 хищников - такое не каждому под силу. Знаменитому этологу Ясону Бадридзе это удалось. Последние четыре года он не работает с волками, однако эта тема до сих пор остается для него главной.
На стук в дверь первой громким лаем отзывается маленькая собака Авва - питомец Ясона Бадридзе. Хотя было бы неудивительно, если бы вместо собаки по квартире бегал волк. Ясон Бадридзе известен всему грузинскому научному миру тем, что в конце семидесятых годов проводил уникальные эксперименты с волками: жил в волчьем логове, выращивал волчат, а потом выпускал их на волю.
Все начиналось в 1974 году. Именно тогда ученый ушел в лес и прожил с волками два года. «Я был молод и глуп, нормальный человек этим заниматься не станет», - вот так, посмеиваясь над собой, начинает свой рассказ Бадридзе.
Ясону 68 лет, но его энергии может позавидовать молодой человек. Сказалась многолетняя закалка: много лет назад этот человек долгие дни и ночи напролет проводил в лесу у огня, укутавшись в бурку, а рядом мирно сосуществовало волчье семейство.
Жизнь в волчьей стае
Embed share The code has been copied to your clipboard. The URL has been copied to your clipboardNo media source currently available
0:00 0:05:48 0:00 В отдельном окнеПо профессии Ясон Бадридзе - физиолог, он изучал физиологию животных. Но открыто заниматься тем, чем хотел, не мог: этология - наука, изучающая поведение животных, - тогда была запрещена.
Пришлось делать это тайно. Этологу рассказали, что в Боржомском заповеднике есть урочище Зорети, где обитает семья из пяти волков. Бадридзе понял, что это его шанс. Целых четыре напряженных месяца он готовил волков к своему появлению. А потом произошла первая встреча с Нико и Мананой - так позже назвал ученый семейную пару волков:
«Я решил так: сперва нужно приучать волков к моему запаху. Я носил на себе старые детские пеленки, простыни, раскладывал их на волчьих тропах. Вначале они обходили их, боялись. Потом начали рвать, значит, перестали бояться. Потом я на эти куски начал класть кусочки мяса, и они поедали это мясо. В один прекрасный день весной беременная волчица и матерый должны были определить, в каком логове произвести на свет щенков. Как раз у тропы я их и встретил. Реакция была потрясающая. Волчица остановилась, а матерый подошел поближе и уперся в меня взглядом. Постоял минуты две, рявкнул, развернулся и ушел».
Тогда же Ясон Бадридзе понял две важные вещи: ему удалось остаться в живых, следовательно, он может продолжить работу. Благодаря расположению матерого и волчицы, он сумел завоевать доверие и других членов стаи. Оказалось, что их не пять, как говорили ученому раньше. Он обнаружил шестого волка - Нестора:
«Невероятное количество литературы существует по поведению волков. Но ни до, ни после не встречал описания такого волка. Он был старый, и по всему было видно, что у него мощнейший артрит. Он не участвовал в охоте, почти всегда сидел, но если вставал, то ходил с трудом. Самое поразительное то, что волки его выкармливали, как щенка. Несмотря на то что он не мог ходить, он раньше всех чуял добычу и созывал стаю. А потом та уже разбегалась на охоту».
Ученый до сих пор с восхищением говорит о том, как умны волки. Они быстро поняли, что, в отличие от егерей, которые тогда в рамках объявленной государством программы истребляли хищных животных и птиц, незнакомец не представляет опасности.
Несмотря на то что волки подпустили этолога близко к себе, он так никогда и не стал частью стаи - не получил определенного статуса в социальной иерархии хищников. Проблема заключалась в том, что утвердиться в качестве полноправного члена волчьего семейства он мог, только одолев кого-либо другого в серьезной схватке.
Но это совсем не мешало Бадридзе охотиться вместе со зверями. Порой приходилось пробегать трусцой километров тридцать:
«Каждый делал свое дело. Кто-то перекрывал тропинку, кто-то был в засаде. Но в засаде от меня не было бы прока. Когда они загоняли, я перекрывал тропинку, потенциальная жертва сбавляла ход, и волки ее догоняли».
Живя с волками, Бадридзе стал догадываться, что один из способов коммуникации - это телепатия. Перед охотой волки упирались друг в друга взглядами, а потом разбегались. И разбегаясь, каждый из них знал точно, что он должен делать. Такой взгляд неоднократно ловил на себе и сам Бадридзе. И всегда он делал то, что было нужно для общего дела.
Два года, проведенные с дикими животными, этолог помнит довольно хорошо, хотя некоторые фрагменты буквально врезались в память. Например, как они спасли его:
«Мы возвращались с охоты. Ужасный был день. Упустили несколько оленей. Волки еле тащатся, а представьте мое состояние! Я увидел большой валун и решил к нему прислониться - передохнуть. А за валуном оказался медведь. С ревом поднялся, а расстояние между нами - запросто достанет лапой. Видно, с перепугу я заорал. И вдруг увидел, как пара матерых бросились на медведя. Кто-то укусил его за пятку».
Прожив с Бадридзе два года, волки так к нему ни разу и не приблизились. Лишь пару раз метили спящего в бурке ученого. Но то, что эти дикие животные полюбили странного пришельца, легко можно было понять по тому, как они провожали или встречали его:
«Я уходил, вдогонку такой вой поднимался. Или когда я возвращался - они начинали восторженно скулить. Бегать, играть друг с другом. Это многого стоило».
Волки к Ясону привыкли настолько, что делились своей едой, когда он повредил себе ногу и не мог выбираться на охоту вместе со всеми. Но эта история без счастливого финала: после того, как Бадридзе покинул волчье логово, семейство было истреблено.
Позже этолог стал покупать еще слепых волчат у охотников, обучать их правилам жизни и охоты в естественных условиях, а потом отпускать на волю. Через его руки прошло 100 волчат. Держал он их дома. Сейчас он смеется и просит даже не напоминать о том периоде.
Бадридзе говорит, что инстинктов у хищника не существует. Волчата могли часами играть с мертвым кроликом, не съев его. Но если на нем проступала хоть капля крови, то они сразу съедали его.
У ученого до сих пор хранится черно-белая фотография, на которой перед невозмутимым стадом овец стоит испуганный молодой волк. Он понятия не имеет, что делать с овцами. Как говорит этолог, способность охотиться приходит с опытом. Стоило им попробовать пару раз задранную косулю, и они уже знали, что это их пища.
Но в процессе обучения навыкам хищника было очень важно поддерживать свою собственную репутацию:
«В общении с моими ручными волками я должен был доминировать. Для них было нормально, если надерешь их как следует. Они не обижались, ведь кусать я их не мог. И самому надо было уворачиваться от зубов. Но если с их точки зрения ты поступал неправильно, то они разрывали с тобой всякий контакт. Один раз волк выхватил у меня щенка и убежал. Я догнал его и отнял щенка. И все, на этом я потерял всякий контакт с ним. Это была его добыча».
Выпуская в лес волчат, какой-то отрезок времени Бадридзе жил вместе с ними. Благодаря этому ученый смог разработать методику подготовки выросших в неволе животных к реинтродукции в природу. Волк стал модельным видом. Этолог уверен: получилось с волком - получится со всеми. Ведь волк - это сложный социальный вид, который имеет строгую иерархическую систему.
Спустя девять лет после того, как он выпустил своих питомцев в лес, он случайно встретился с ними. Волки узнали своего воспитателя.
Бадридзе не любит, когда хищников называют кровожадными. Ведь и люди убивают. Тем более что и волки отличаются друг от друга по характеру. Некоторые легко возбудимы, других отличает «взвешенность». Но чрезмерно агрессивных не бывает. Таких, как правило, выгоняют из стаи. Да и самому Бадридзе пришлось умертвить четырех чрезмерно агрессивных особей.
Многократные эксперименты с волками показали, что у них имеется сложный интеллект. Бадридзе иногда сожалеет, что человек не обладает качествами, которые есть у волков. У человека всего 10 заповедей, которые он постоянно нарушает, а у волков - строгая «мораль», которой они придерживаются без писанных законов. Главное, они никогда не врут.
Уже четыре года, как Ясон Бадридзе не работает с волками. Сегодня он занимается лабораторной работой - намерен исследовать природу агрессии.
Вой подсознания
Изучать волков не по учебникам, а в дикой природе Ясон Бадридзе решил в конце 1960-х. Тогда он только окончил биологический факультет Тбилисского государственного университета и уже работал в Институте физиологии Академии наук Грузинской ССР. Однако этология (полевая дисциплина зоологии, изучающая генетически обусловленное поведение животных) в Советском Союзе, как и генетика, причислялась к лженаукам, а волки считались главными врагами социалистического животноводства и массово истреблялись. Поэтому Бадридзе мог рассчитывать лишь на подпольные исследования. Но ни это, ни очевидная рискованность близкой встречи с диким зверем не остановили учёного.
Вы решили приручить страшного зверя и спасти его от смерти?
Но сделали?
Почувствовал, что вы доминируете?
Да. В идеальное состояние я привёл его месяца за три. Но до этого он у меня натворил дел. Гулять я его выводил тогда, когда прохожих не бывает: до шести утра и после двенадцати ночи. Так что никто из людей не пострадал, но вот нескольких собак он убил. Сложно удержать на поводке 105-килограммового зверя, когда он кидается на кого-то. Но позже я разработал метод его укрощения: как только в поле зрения пса появлялась собака и он начинал нервничать, я садился на него верхом. Он рычал, бежал за собакой, я на нём мчался, прижимал его к земле, и он уже не мог её догнать.
Прямо как царевич на Сером Волке.
Ага, смешно выглядело. Только я дурак, когда забирал пса, не взял его документы, и это плохо кончилось. Прежние хозяева узнали, что собака стала воспитанной, покладистой, и решили её отобрать. Меня чуть из института не выгнали: эти люди сказали моему руководству, что я украл пса. Пришлось его отдать. А через несколько месяцев он погиб, сидя на привязи.
Сочувствую. И вам больше не хотелось собаками заниматься?
У собак есть одно слабое место: они очень зависимы от человека. А всё, что с человеком хоть раз соприкоснулось, всё это испорчено, честно говоря.
Как это?
Сколько вам тогда было?
Родители не пытались запретить вам заниматься волками?
Владения зверя
Вы два года прожили в волчьей стае?
Откуда вы знали, где именно живёт стая?
Навёл справки у тех же егерей. Волки же не кочевые животные. Это только те, кто изгнан из стаи или у кого погибла часть семьи, могут слоняться в поисках пищи и прибиваться к овечьим пастбищам. А так волкам наплевать на наших овец и прочий скот.
И каковы же размеры владений одной волчьей семьи?
Если изгнанный волк забрёл на территорию стаи, которая, скажем так, укомплектована, его убивают?
Когда вы шли в волчью стаю, не боялись, что с вами может случиться то же самое?
Как вы с ними познакомились, вошли в доверие?
Во-первых, мне надо было определить основные их тропы.
Это как?
Что?
Все время в лесу? Как?
Но к ним не ходили?
Почему были без оружия?
То есть вы перебрались к ним жить?
Какие в семье волков ранги?
Удивительно отлаженная и жёсткая иерархия. И как в неё вписаться человеку? Как думаете, кем вы для них стали, если не членом семьи?
Выгодным партнёром. Волки почувствовали, что с моим появлением на них перестали охотиться, в лесу больше не появляются люди с ружьями. При мне же оружия не было. К ним нельзя идти с ружьём: они знают запах пороха и сторонятся его, мы бы никогда не сблизились.
А что это была за стая?
И все они вас приняли одинаково?
И как они живут, чем занимаются?
Спят ночью или днем?
А какие у них были отношения?
Как они охотятся?
А как они договариваются, кто где будет?
Вот именно. Есть коммуникация звуковая, запаховая, визуальная. Но есть еще какая-то невербальная связь, телепатическая. Это очень хорошо видно перед охотой: они вроде как совещаются, в глаза друг другу смотрят, фиксированный такой взгляд — и зверь разворачивается, идет и делает то, что оказывается адекватно делать в тот момент. И когда у нас все барьеры пропали, у меня это тоже появилось. Вот я выхожу с ними на охоту, матерый разворачивается, в глаза смотрит — и я бегу куда надо. А потом оказывается, что я правильно пошел и закрыл тропинку оленю.
А мимо тропинки он что, не может?
Да куда с такими рогами, вмиг настигнут.
А ваше сознание не мешало вам?
Вообще, за эти два года накопилась уйма вопросов, на которые надо было экспериментальным путем ответить. Это была пища для ума, для экспериментальной работы.
И часто им удается этого оленя поймать?
Хорошо, если каждая четвертая охота удачная.
Нечасто. А надолго его хватает?
Вы хотели понять, как они обучают волчат охоте?
Почему?
Так, может, им тогда и не надо договариваться?
Подопечные Бадридзе заинтересовались действиями своего воспитателя и отвлеклись от дел. По словам учёного, звери порой наблюдали за ним с не меньшим любопытством, чем он за ними.
И как они учат волчат?
Вам Нико не предлагал присоединиться к обгладыванию туши?
Предложил, когда они сами наелись. Я подошёл и срезал ножом несколько кусков мяса. Я был жутко уставший, но внутри всё ликовало: они угостили меня.
Дальше вы питались тем, что добывали с волками на охоте?
Оленина вкуснее была? Вы, кстати, её приготовили или прямо на месте сырой съели?
А эта семья как-нибудь менялась, пока вы там жили?
И куда он пошел?
А те куда?
А говорят, что волки съедают больных, старых?
А бывает, что другие нападают?
Вы только взглядами с волками общались или их звукам подражали?
Думаете, они вас понимали?
А на луну ваши волки выли?
Они воют не на луну, просто полнолуние вызывает прилив эмоций.
А зачем воют?
Откуда они знают, как выть?
И что значат все эти завитушки? Что они друг другу говорят?
И вы ни разу не отлучались? Сколько лет вы жили в стае?
Животная любовь
Кем они вас считали: человеком или волком?
Что это за случаи?
И эпизод, когда волки спасли меня от медведя. Это не потому важное событие, что я жив остался, а потому, что волки обычно избегают медведя, ведь он гораздо сильнее.
Да, и притом обучают щенков избегать медведя.
Как они это делают?
По сути, как у людей. Когда родители учат ребёнка не выбегать на дорогу, они показывают на проносящиеся машины и дают понять, что там опасно.
Это вам кажется, что волки похожи на людей. На самом деле это у нас всё по большей части оттуда идёт, из природы.
Как-то я был в Институте проблем экологии и эволюции имени Алексея Северцова на семинаре по поведению. Там как раз речь шла о культуре в животном мире. На мой взгляд, культуру в принципе нельзя с животными связывать. Она формируется за счёт творчества, за счёт создания чего-то нового. Конечно, животные этого не умеют. Но у них есть поведенческая традиция, которую люди могут путать с культурой. Например, у семьи волков могут быть особенные, свойственные только ей приёмы охоты, которые передаются из поколения в поколение.
Но как же появляются эти уникальные приёмы? Разве не волки их придумывают?
Нет, волк не придумывает, не изобретает, но может применить увиденное. Если что-то случайно произошло и оказалось выгодно для волка, он будет стараться потом воспроизвести эту ситуацию. Например, мои волки однажды загнали косулю в кусты и поняли, что это отличная ловушка. Ну и стали использовать этот приём в дальнейшей охоте: если видели косулю, целенаправленно гнали её в кусты.
© Фото из личного архива Ясона Бадридзе. Ясон Бадридзе и его приёмный волк во время прогулки по лесу. Фото сделано в 1990-е годы. Через несколько лет учёный выпустит на волю последнюю воспитанную им стаю и навсегда закончит практику.
Есть у волков предательство, любовь?
Их отношения иногда напоминают дошедшую до безумия любовь. Обычно, если кто-то из пары матёрых погибает, выживший так и остаётся один. Волки вообще моногамны. Поэтому, если волчица сочтёт, что её предали, может превратиться в такую фурию, какую вы в жизни не видели! Это я на собственной шкуре прочувствовал.
Как это вы волчицу предали?
А вы говорите, волки вас воспринимали как другой вид.
Эта самка не была полноценным волком: она жила у меня дома как собака, всё время находилась в обществе моей семьи. По сути, она считала себя нашим видом и не знала, что она волк.
Агрессивные ритуалы
Как вам удалось вырастить дикими остальных волков?
© Фото из личного архива Ясона Бадридзе. Волки, воспитанные учёным, ничуть не отличались от диких зверей. Это доказали наблюдения за выпущенными на волю особями. Они умели охотиться, оборонять свою территорию, сторонились более крупных хищников и людей с оружием и успешно размножались.
Каких же размеров должен быть вольер, чтобы волки чувствовали себя в нём комфортно?
Я построил вольер в сто квадратных метров. Но там они находились не всё время. Основная работа была в поле: их надо было учить охотиться.
Как вы их обучали?
Так же, как матёрые своих щенков. У социальных хищников нет врождённого охотничьего инстинкта. Они, конечно, могут преследовать движущиеся объекты, но это изначально скорее исследовательское поведение, чем хищническое. Второе позже формируется, как раз на основе таких врождённых реакциях, как преследование, схватывание. Поразительно, не правда ли? Но юный волк не ассоциирует мышку или кролика с едой. Только в 20-дневном возрасте у щенков формируется положительная реакция на запах крови. А к 25-му дню родитель эту реакцию закрепляет, отрыгивая им полупереваренное мясо.
Приёмные волки вас во всём слушались?
Да. Я зазывал их по-волчьи. Чего бы им было меня не слушаться, я ведь их всему учил и говорил с ними на одном языке.
С их стороны никогда не было агрессии?
Врукопашную с ними боролись?
Один раз я с ножом был, в другие разы не рассчитал и придушил слишком сильно. Хотел, чтоб сознание на время отключилось, но переборщил. Когда они нападали, я должен был драться, чтобы показать, что доминирую, иначе я не смог бы работать с ними.
Из-за чего возникали стычки?
А с людьми у вас как? Вы конфликтный человек, часто драться приходилось?
Приходилось. Но не то чтобы часто.
Тоже доказывали, что вы доминант?
Разные причины были. Я не люблю быть доминантом, я люблю быть сам по себе. Просто, когда меня кто-то обижал, я защищался.
С кем страшнее драться: с волком или с человеком?
Волчья скука
Под конец интервью я набралась смелости (или наглости) и попросила Ясона Бадридзе изобразить, как воют грузинские волки. Мы сидели на кухне и пили чай. Учёный отставил чашку. Отвёл от меня взгляд. И помещение заполнил тягучий, словно ноющая боль, вой.
Если бы мои глаза сейчас не видели вас, я была бы уверена, что на кухне воет волк. Я ожидала услышать некое подражание.
Это такой простой вой был, без всяких загогулин. А то у грузинских волков бывают в вое разные красивые переливы, интонации, завитушки. Почти семьдесят лет назад я впервые услышал этот вой и до сих пор не могу к нему спокойно относиться. По спине мурашки бегут, когда слышу волка.
Вы до сих пор их воспитываете?
С 1998 года перестал. Видимо, очень сильные физические нагрузки, что были в молодости, подорвали организм. Не хватает больше здоровья. Сейчас я читаю лекции в Тбилисском университете, пишу статьи и книгу.
Что означал ваш вой?
Вы скучаете? Так же сильно, как скучали по людям, когда жили с волками?
Да. Так же. Очень скучаю по ним. Когда вспоминаю всё пережитое с волками, понимаю, что могу считать себя одним из самых счастливых людей.
В Грузии живет и работает ученый, которого друзья и знакомые описывают одной емкой фразой — «он провел два года в волчьей стае». И это не метафора.
Доктор биологических наук Ясон Бадридзе, действительно, провел несколько лет в дикой природе, изучая поведение животных. Как он на это отважился и чем завершился его необычный эксперимент, читайте в материале ниже.
Ясон Бадридзе начал интересоваться поведением диких животных еще в конце 1960-х годов, сразу после окончания Тбилисского государственного университета, где он учился на биологическом факультете. Тогда мужчина уже работал в Институте физиологии Академии наук Грузинской ССР, но изучать волков не по учебникам, а в дикой природе ему долгое время не удавалось, так как этология (раздел зоологии, посвященный генетически обусловленному поведению животных) в Советском Союзе не была признана официальной наукой.
Уйти в волчью стаю ему удалось только в 1974 году. Эксперимент проводился на территории Боржомского заповедника в лесничестве «Зорети». В те времена волки считались главными врагами социалистического животноводства, поэтому их массово истребляли. За каждого убитого волка егеря получали по 50 рублей. Поэтому ученому пришлось отдать им кругленькую сумму (средняя зарплата в те годы составляла 150 рублей), чтобы они не мешали его наблюдениям.
У тех же егерей ученый навел справки об основных местах обитания волков и отправился прямо к ним. По словам Бадридзе, в каждой стае всегда есть несколько доминантов, обычно самец и самка, в редких случаях — старики. Именно они руководят всеми процессами внутри группы, поэтому первоочередной задачей ученого было втереться к ним в доверие.
Шансов на то, чтобы доказать свое преимущество в драке, как это происходит среди волков, у профессора, естественно, не было. Поэтому он просто начал ждать, когда животные к нему привыкнут. Помогало то, что рядом с ним волки чувствовали себя в безопасности.
«Волки поняли, что с моим появлением на них перестали охотиться, в лесу больше не появляются люди с ружьями».
Сближение происходило размеренно и спокойно: этолог ходил по следам волков, давая им привыкнуть к его запаху. На это ушло четыре месяца.
Затем спустя некоторое время произошла их первая встреча с глазу на глаз. По словам Бадридзе, это были матерые самец и самка. Заметив его на расстоянии примерно ста метров, они стали его рассматривать и медленно приближаться.
«Волк подошел ко мне на расстояние в пять — шесть метров. Он смотрел мне в глаза меньше минуты, но это время показалось мне вечностью».
К счастью, волки не тронули мужчину. Вскоре самец подал самке сигнал и они скрылись в глубине леса. Тогда Бадридзе убедился, что завести дружбу с волками — реально!
Какое-то время мужчина продолжал ходить по следам матерых, пока не пришла пора появиться в rendezvous site. Так этологи называют место, где собирается вся волчья стая. Увидев человека, другие волки немного насторожились, но так как их привели сами матерые, у них не было выбора, кроме как принять его в свой коллектив.
После этого Бадридзе остался там жить и даже начал охотиться вместе с волками, чтобы доказать им свою пользу. Первой их общей жертвой стал олень. Ученый рассказал, что волки расправились с ним примерно за полтора часа, а в самом конце трапезы предложили и ему отведать немного мяса. Тогда этолог подошел к обглоданной туше, отрезал себе кусок, отошел к реке и поджарил его на костре.
Естественно, все время питаться той же пищей, что и волки, мужчина не собирался. Он договорился с одним егерем, чтобы тот каждые две недели подвозил ему на нейтральную территорию немного провизии.
Но вот повторять некоторые животные повадки, чтобы сойти за своего, Бадридзе все же приходилось. Например, он поскуливал, подвывал и пофыркивал, когда это было нужно.
Так Бадридзе прожил целых два года! Лишь на несколько дней он отлучался в город, чтобы повидаться со своей семьей. Ученый признается, что в лесу постоянно испытывал одиночество. Иногда он даже подходил к ручью и общался сам с собой. Но уходить надолго ему не удавалось: волки в таком случае поднимали странный, душераздирающий вой, который этолог охарактеризовал «воем скучания».
На этом наблюдения мужчины за волками не закончились. Бадридзе рассказал, что впоследствии познакомился еще с пятью волчьими семьями, кроме того, у него дома какое-то время жили выкормленные, воспитанные волчата.
Спустя пару десятков лет наблюдений за хищниками Бадридзе понял: в некоторых случаях дикий зверь ведет себя сознательнее, чем человек. А однажды волки даже спасли ему жизнь!
Произошло это, когда Бадридзе случайно наткнулся на спящего медведя. Животное стало на дыбы и уже готовилось нанести ученому удар, но тут подоспела стая волков и атаковала его обидчика. По словам этолога, нападение волков на медведя — большая редкость, потому что он превосходит их по силам.
Ясон Бадридзе гуляет по лесу со своим приемным волком, 1990-е годы
За эти годы мужчина также понял, что в среде хищников тоже существуют такие понятия, как «предательство», «верность», «любовь» и «дружба».
«Их отношения иногда напоминают дошедшую до безумия любовь. Обычно, если кто-то из пары матерых погибает, выживший так и остается один. Волки вообще очень моногамны».
С болью Ясон Бадридзе вспоминает, как однажды собственными руками убил трех волков. Произошло это, конечно, в целях самозащиты.
Сейчас ученому уже за 70. Работу в поле он оставил, но интерес к волкам с годами не исчез. Мужчина написал несколько книг, посвященных диким животным, регулярно издает статьи на эти темы, а также читает лекции в Тбилисском университете.
Однако Бадридзе признается, что очень скучает по волкам.
«Когда вспоминаю все пережитое с ними, понимаю, что могу считать себя одним из самых счастливых людей».
А вы бы решились провести два года в волчьей стае?
В Грузии живет и работает ученый, которого друзья и знакомые описывают одной емкой фразой — «он провел два года в волчьей стае». И это не метафора. Доктор биологических наук Ясон Бадридзе, действительно, провел несколько лет в дикой природе, изучая поведение животных. Как он на это отважился и чем завершился его необычный эксперимент, читайте в материале ниже.
Ясон Бадридзе начал интересоваться поведением диких животных еще в конце 1960-х годов, сразу после окончания Тбилисского государственного университета, где он учился на биологическом факультете. Тогда мужчина уже работал в Институте физиологии Академии наук Грузинской ССР, но изучать волков не по учебникам, а в дикой природе ему долгое время не удавалось, так как этология (раздел зоологии, посвященный генетически обусловленному поведению животных) в Советском Союзе не была признана официальной наукой. Уйти в волчью стаю ему удалось только в 1974 году. Эксперимент проводился на территории Боржомского заповедника в лесничестве «Зорети». В те времена волки считались главными врагами социалистического животноводства, поэтому их массово истребляли. За каждого убитого волка егеря получали по 50 рублей. Поэтому ученому пришлось отдать им кругленькую сумму (средняя зарплата в те годы составляла 150 рублей), чтобы они не мешали его наблюдениям.
У тех же егерей ученый навел справки об основных местах обитания волков и отправился прямо к ним. По словам Бадридзе, в каждой стае всегда есть несколько доминантов, обычно самец и самка, в редких случаях — старики. Именно они руководят всеми процессами внутри группы, поэтому первоочередной задачей ученого было втереться к ним в доверие. Шансов на то, чтобы доказать свое преимущество в драке, как это происходит среди волков, у профессора, естественно, не было. Поэтому он просто начал ждать, когда животные к нему привыкнут. Помогало то, что рядом с ним волки чувствовали себя в безопасности. «Волки поняли, что с моим появлением на них перестали охотиться, в лесу больше не появляются люди с ружьями».
Сближение происходило размеренно и спокойно: этолог ходил по следам волков, давая им привыкнуть к его запаху. На это ушло четыре месяца. Затем спустя некоторое время произошла их первая встреча с глазу на глаз. По словам Бадридзе, это были матерые самец и самка. Заметив его на расстоянии примерно ста метров, они стали его рассматривать и медленно приближаться. «Волк подошел ко мне на расстояние в пять — шесть метров. Он смотрел мне в глаза меньше минуты, но это время показалось мне вечностью». К счастью, волки не тронули мужчину. Вскоре самец подал самке сигнал и они скрылись в глубине леса. Тогда Бадридзе убедился, что завести дружбу с волками — реально! Какое-то время мужчина продолжал ходить по следам матерых, пока не пришла пора появиться в rendezvous site. Так этологи называют место, где собирается вся волчья стая. Увидев человека, другие волки немного насторожились, но так как их привели сами матерые, у них не было выбора, кроме как принять его в свой коллектив. После этого Бадридзе остался там жить и даже начал охотиться вместе с волками, чтобы доказать им свою пользу. Первой их общей жертвой стал олень. Ученый рассказал, что волки расправились с ним примерно за полтора часа, а в самом конце трапезы предложили и ему отведать немного мяса. Тогда этолог подошел к обглоданной туше, отрезал себе кусок, отошел к реке и поджарил его на костре. Естественно, все время питаться той же пищей, что и волки, мужчина не собирался. Он договорился с одним егерем, чтобы тот каждые две недели подвозил ему на нейтральную территорию немного провизии. Но вот повторять некоторые животные повадки, чтобы сойти за своего, Бадридзе все же приходилось. Например, он поскуливал, подвывал и пофыркивал, когда это было нужно. Так Бадридзе прожил целых два года! Лишь на несколько дней он отлучался в город, чтобы повидаться со своей семьей. Ученый признается, что в лесу постоянно испытывал одиночество. Иногда он даже подходил к ручью и общался сам с собой. Но уходить надолго ему не удавалось: волки в таком случае поднимали странный, душераздирающий вой, который этолог охарактеризовал «воем скучания». На этом наблюдения мужчины за волками не закончились. Бадридзе рассказал, что впоследствии познакомился еще с пятью волчьими семьями, кроме того, у него дома какое-то время жили выкормленные, воспитанные волчата. Спустя пару десятков лет наблюдений за хищниками Бадридзе понял: в некоторых случаях дикий зверь ведет себя сознательнее, чем человек. А однажды волки даже спасли ему жизнь! Произошло это, когда Бадридзе случайно наткнулся на спящего медведя. Животное стало на дыбы и уже готовилось нанести ученому удар, но тут подоспела стая волков и атаковала его обидчика. По словам этолога, нападение волков на медведя — большая редкость, потому что он превосходит их по силам. Ясон Бадридзе гуляет по лесу со своим приемным волком, 1990-е годы За эти годы мужчина также понял, что в среде хищников тоже существуют такие понятия, как «предательство», «верность», «любовь» и «дружба». «Их отношения иногда напоминают дошедшую до безумия любовь. Обычно, если кто-то из пары матерых погибает, выживший так и остается один. Волки вообще очень моногамны». С болью Ясон Бадридзе вспоминает, как однажды собственными руками убил трех волков. Произошло это, конечно, в целях самозащиты. Сейчас ученому уже за 70. Работу в поле он оставил, но интерес к волкам с годами не исчез. Мужчина написал несколько книг, посвященных диким животным, регулярно издает статьи на эти темы, а также читает лекции в Тбилисском университете. Однако Бадридзе признается, что очень скучает по волкам. «Когда вспоминаю все пережитое с ними, понимаю, что могу считать себя одним из самых счастливых людей». А вы бы решились провести два года в волчьей стае? взято с сайта
Волк на меня помочился
С собой я носил котелки и теплую одежду, особенно зимой. Сейчас мне сложно вспомнить, сколько весил мой рюкзак, потому что тогда я веса практически не чувствовал. Я был, как бык, здоровый, я бывший спортсмен, даже был чемпионом Грузии по тяжелой атлетике, имел первый разряд по гимнастике. Так что проблема веса меня мало беспокоила.
Были у меня чешские ботинки, в Советском Союзе их называли говнодавами. Из свиной кожи, с толстой подошвой, а в носок был встроен металлический стакан. Можно размахнуться и ударить булыжник — и ничего с пальцами не произойдет. Я потом в этих ботинках еще альпинизмом занимался. Они у меня были, наверное, лет десять, и не изнашивались. Я таких ботинок в жизни больше нигде не видел.
Я постоянно жил рядом с волками, спал в бурке. У меня очень хорошая бурка была, настоящая, старинная. Бурка — гениальное изобретение: она не мокнет, вода просто по очесу стекает, не проникает внутрь; да и винтовочная пуля в бурке застревает. Укладывался в ней по диагонали, в угол просовывал голову и заворачивался.
Когда спали — я старался держаться от них метрах в пяти. Один молодой переярок мимо меня вплотную ходил и иногда задевал. А был один момент, когда я спал и сквозь сон услышал, что на бурку какая-то вода льется. Оказалось, это матерый меня пометил. Потому что у бурки специфический запах, особенно когда она влажная. У влажной овечьей шерсти вообще сильный, довольно неприятный запах. Это им не нравилось, и они старались на меня свой запах нанести.
Я даже верхнюю одежду перестал стирать на время эксперимента. Она вся в дырках была, я ее не штопал, естественно. Ужасно грязная была одежда. Под охотничьей избушкой, в нескольких километрах от места нашего обитания, я хранил сменное белье, две или три пары брюк. Раз в неделю в ручье я свои майки, белье мыл — не стирал даже, а мыл.
Боялся, что не сдержусь и выстрелю в волка
Из оружия у меня был топорик под названием «смерть туриста». Другого такого ужаса в Советском Союзе, такого топора, больше не было. Этот ужасный топор выпускали из мягкого железа, и даже когда приходилось простые ветки рубить, он моментально затуплялся. Ужас! Потому туристы и назвали его «смерть туриста» (Также «смертью туриста» походники называли примус ПТ-1. — Прим. The Village Беларусь).
Еще у меня был нож из коллекций отца, старинный нож, шикарный просто. Лезвие около 15 сантиметров в длину, в руке сидел идеально, блестящий нож.
А ружья не было, потому что что волки великолепно знают запах пороха.
Даже охотники, когда убивают какую-то крупную дичь и не могут с собой сразу все забрать, они стреляными гильзами обкладывают ее, и зверь не подходит. У ружья, как бы я его ни чистил, свой запах. А дикий зверь отлично его знает.
Звери чувствуют «запах страха» — и тогда стараются напасть. Этот запах появляется при выделении адреналина. Вообще адреналин считается гормоном страха. Есть еще один гормон — так называемый норадреналин, и он уже считается гормоном агрессии. Если человек адекватно реагирует на стрессовую ситуацию, не теряет разум и готов к самообороне или нападению, тогда и вырабатывается норадреналин, и зверь в таком случае реагирует соответствующе: понимает, что лучше не связываться. Меня к таким вещам отец приучал с детства: в критических ситуациях нормально мыслить и находить выходы, — меня это в жизни много раз спасало.
Все книги про волков — это книги про то, как их убивать
— Дело было сорок с лишним лет назад, мне тогда было около 30 лет. Боржомское ущелье в Грузии — это заповедник, и людей и их влияния там почти нет. Там, правда, стреляли волков, потому что в то время действовала премиальная система: за уничтожение хищников выплачивали 50 рублей. За одного! А 50 рублей в то время были довольно большими деньгами: я как младший научный сотрудник получал зарплату в 140 рублей и содержал семью. А если ты убивал беременную волчицу — платили отдельно за волчицу и за каждый эмбрион, — а это уже очень большие деньги, ведь эмбрионов, как правило, намного больше, чем волчица рожает.
Я по образованию физиолог, работал в Институте физиологии имени Бериташвили, занимался изучением физиологических механизмов поведения. В то время этология — наука, изучающая инстинкты животных — была запрещена. И мы представления не имели, что такое поведение животных. И мне пришла в голову такая мысль: а механизмы чего я, собственно, изучаю? Надо сначала узнать поведение, а потом изучать его физиологические механизмы. Дальше возник вопрос: поведение каких животных мне изучать? К тому моменту изучали кошек, внедряли электроды, посылали сигналы в мозг. Но кошками мне не хотелось заниматься. С собаками я общался, но собаки из-за того, что были одомашнены, утратили часть своей звериной натуры. Тогда я решил изучать волков.
Подготовка к эксперименту была, в основном, теоретическая. Я перелопатил много книг о волке — и оказалось, что 100 % этих книг — это книги про истребление волка. Но зато в этих книгах было написано, каким образом тропить, то есть работать со следом, как находить зверя.
Человек только речь изобрел, во всем остальном он проигрывает зверям
Я не простужался, но травмы получал. Несколько раз с коленом были проблемы: во время бега трусцой сильно стукнулся. И пришлось мне несколько дней охоты пропустить. И тогда произошла интересная вещь. Один из переярков, который, когда мимо меня проходил, постоянно задевал, после удачной охоты пришел ко мне, отрыгнул мне мясо и ушел. Два раза было такое. Я на седьмом небе был! Можете себе представить: волк понимает, что тебе плохо, и оказывает такую заботу — приносит еду.
Волкам свойственен альтруизм. Мы очень много себе приписываем, а если задуматься — кроме речи человек в процессе эволюции ничего не придумал. Однажды у нас была очень неудачная охота: 11 часов гонялись за оленями и упустили их. Я уже еле на ногах стоял. И мы возвращались на место встречи волков — рандеву-сайт. Рядом с тропой лежал огромный — метра два — валун. А было довольно холодно, а валун, по идее, должен был нагреться на солнце и держать тепло. И мне очень захотелось прислониться к нему и передохнуть. Оказывается, за этим валуном отдыхал медведь. Когда я подошел, медведь напугался, вскочил и встал на дыбы. А расстояние между нами — он лапой мог достать до меня. Я от неожиданности вскрикнул, и волки обратили на это внимание, и матерый волк с волчицей атаковали медведя. У меня запечатлелось в памяти, как на фотографии, как они его за пятку хватают. А медведь сам был перепуганный от неожиданности, да тут еще волки кусают, — и он по склону ушел вниз. Почему я это связываю с альтруизмом? Потому, что волки, если с голоду не умирают, то всячески избегают медведя. Если волки пытаются у медведя добычу отнять — это значит, что они ну до невероятности просто голодны. Медведь одним ударом лапы может от волка мало что оставить. Так что это был вот такой альтруизм волчий.
А мне вот не пришлось как-то помочь волкам или спасти их.
Я не знаю, к счастью это или к сожалению, но с этими волками ничего такого не происходило, чтобы приходилось их спасать. Но думаю и надеюсь, что, в принципе, волки могут принять помощь от человека.
По крайней мере, еду принимали. Я им часто давал кусочки мяса. Когда мне надо было изучить границы их угодий, я давал им мясо, начиненное желатиновыми капсулами, которые, в свою очередь, начинял бисером разного цвета. Для кишечника это неопасно: стеклянные бисеринки совсем гладкие. И потом по экскрементам, по цвету бисера я определял, кому они принадлежат: этой семье или другой. Это летом. А зимой можно было определять границы по моче. Я добавлял в капсулы препарат метиленовый синий: он используется в урологии и абсолютно безвредный, а в добавок еще и бактерицидный. Он окрашивает мочу в синий цвет, и тогда на снегу хорошо видно, где прошла эта семья.
Четыре месяца носил пеленки и приучал к запаху
Я решил, что входить в их социальную систему категорически нельзя. Иначе я должен буду принять какой-то ранг в их иерархии, а ранжирование без зубов не обходится. Значит, надо было сделать так, чтобы я был просто присутствующим, причем чтобы мое присутствие было бы им выгодно. Забегая вперед, скажу: когда я там появился — моментально исчезли егеря, которые за волками гонялись, исчезли капканы и петли. Волки почувствовали свободу от давления человека — при том, что я постоянно был рядом.
Свой опыт я начал где-то перед гоном, в конце января — начале февраля. После моего приезда начался гон, и работать стало намного легче, потому что в период гона кобель и сука отделяются от семьи, работать с двумя животными проще.
Четыре месяца я пытался их приучить. Каждый день выходил на их тропы. Важно отметить, что дикий зверь всегда раньше замечает человека, чем человек зверя. А это значит, что все время приучения и они за мной наблюдали. Приучал я их, в первую очередь, к своему запаху. Я носил на теле всякие тряпки, пеленки своих выросших детей, чтобы они моим духом пропитались, и выкладывал тряпки на тропы. Вначале они избегали этих кусков материй, потом, через несколько месяцев, начали их жевать — а это показатель того, что они перестали бояться запаха. А через четыре месяца они сами на меня вышли. Матерый подошел на расстояние около пяти метров, стоял, внимательно на меня смотрел, показал зубы, рявкнул, развернулся и ушел — там подальше его поджидала супруга. Они поняли, что я для них неопасен. После этого уже можно было с ним налаживать какие-то отношения. Из-за того, что матерые нормально меня терпели, остальные члены семьи — а там, в основном, одни переярки (годовалые особи) были и один старый — начали терпеливо ко мне относиться.
С тех пор тушенку терпеть не могу
В двух километрах от нашей стоянки была ветхая избушка, при желании в нее мог зайти всякий. Поэтому под избушкой я сделал схрон и хранил припасы. Я договорился, и раз в две недели в избушку егерь доставлял мне еду; я разработал график и его там встречал. Какая еда? Это хлеб, сало и тушенка, чтобы можно было хранить долгое время. Под избушкой я прятал, в основном, консервы. Такие вещи, которые не могут испортиться.
А хлеб я с собой носил. С собой у меня еды было на 5-6 дней: это пять-шесть банок тушенки и три буханки хлеба, мне хватало. Я до сих пор эту тушенку ненавижу, просто ужас. А самое тяжелое из всех продуктов в моем рюкзаке — это сахар. Потому что я без сахара не могу кофе пить. На кружку кофе — 6-7 ложек сахара. И этой энергии надолго хватало.
Я вместе со стаей участвовал в охоте, особенно, когда волчица уже была на сносях. Она перестала выходить на охоту — и добычу приходилось, в основном, добывать матерому волку. Переярки еще были малыми, они умеют ходить по следу, тропить, очень хорошо и быстро обучаются этому, но нападать на зверя еще боятся. Поэтому для матерого волка наступил трудный период. А мое участие в чем выражалось? Когда матерый загоняет, допустим, оленя, я выхожу на тропу. А олени из-за ветвистых рогов в гущу леса редко заходят, и убегают всегда по тропе, потому что там расстояние между деревьями шире. И вот он на тропе видит меня, притормаживает, — и тогда волку его легче догнать. Вот это было моей единственной помощью.
У волков удачной бывает одна охота из четырех или одна из пяти.
Если они добыли оленя, то в следующий раз идут на охоту примерно через 70 часов, через трое суток. А если они добыли косулю, то на новую охоту выходят уже через несколько часов. Добыли оленя, наелись сами, накормили волчицу и старого волка — а все остальное запасают, закапывают. А если добыли косулю — там нечего запасать, ничего не остается, и уже через несколько часов приходится идти на следующую охоту. Особенно это важно, когда надо кормить беременную волчицу или когда уже родились волчата — тогда уже после того, как сами поели, следующую добычу целиком запасают, закапывают.
Волки, кстати, могут контролировать пищеварение, и если им надо мясо сохранить — отнести волчице или закопать — то еду заглатывают, но она не переваривается! Потом волк мясо отрыгивает — и оно почти как свежее, только в слюнях все.
С убитого оленя и мне кое-что перепадало. В первый это был вообще восторг, когда мне разрешили с остатков срезать мясо. Притом, представьте: эта тушенка у меня в глотке сидит, а тут оленина, приготовить можно. Это намного лучше тушенки, но несравненно хуже, чем домашняя свинина или говядина. И уже после этого они мне постоянно разрешали срезать остатки. Я старался делать это умеренно, не злоупотреблял их гостеприимством. Ну, до килограмма мяса можно было себе срезать.
Волки едят, когда бог на душу положит. Я же старался хотя бы один раз в день готовить себе еду. Еще я не могу жить без кофе, и мне приходилось или отказываться от кофе, или далеко уходить и заваривать его, потому что запах кофе волков страшно раздражает. Они тогда фыркают, чихают, злятся. А у нас же в горах на каждом шагу какие-то ручейки, речки. А раз ручей — поток воздуха чистого, можно развести костер, проблемы нет, их тогда запах не беспокоит. Вот там я разогревал и готовил.
И я же курил всегда, я 61 год курю. Я был спортсменом, но курил. И я целенаправленно не перестал курить, потому что они привыкли к такому моему запаху, и этот запах менять не надо. У волков очень сильно развита неофобия, они очень сильно боятся всего нового, очень настороженно все принимают. Так что я продолжал курить, в день мог пачку «Примы» выкурить. Иногда 10 сигарет, иногда 20, но не больше пачки в день. Иногда забываешься и вообще не вспоминаешь про сигареты. Дико же прерывать наблюдение за волками и уходить к ручью только потому, что хочешь курить.
Зубы чистил каждый день. Тогда порошки были зубные. Привычка — она же до мозга костей садится, с этим ничего не сделаешь. Раз умываться — так уже по-настоящему, с чисткой зубов.
Не помню, когда и как я спал
В день приходилось пробегать трусцой до двадцати километров. И все это с рюкзаком, со снаряжением. Волки же бегут своим темпом, на меня не оглядываются. Они ходят, как правило, рысью. Это не считая моментов, когда они загоняют дичь, — тогда они карьером идут. А когда они идут рысью, мне приходилось бежать трусцой, тогда я не отставал.
Зато когда волки забивали добычу, наступал очень удобный для меня мертвый час. Все они отдыхают, и ты себя как-то свободно чувствуешь. Да и вообще очень сильно отдыхаешь, потому что, когда они бодрствуют, то очень часто оказываются у тебя за спиной. Дикий зверь — надо быть начеку, реагировать, смотреть постоянно, на всякий случай надо их держать в поле зрения. Почти через год такой жизни у меня пробудился эпифиз, так называемый третий глаз, и я уже начал чувствовать, что происходит за моей спиной. С этого момента жить стало реально легче, напряжение прошло.
Не могу сказать, как долго и как часто я спал, да и качество этого сна определить трудно. Иногда мне снились какие-то сны, но, в основном, после серьезных эмоциональных напряжений. Но я не могу сказать, спал ли я два часа в течение ночи или пять часов. Я спал, но оставался абсолютно аудиторным: я слышал шорохи, слышал звуки. А днем времени на сон просто не оставалось. Разве что чуть-чуть задремать, когда без дела сидишь. Когда сидишь, наблюдаешь за волчатами, — они после игры устают и засыпают. Вот тогда и я дремал по чуть-чуть. В общем, свободного времени не было — ни на отдых, ни на развлечения. Вообще, это невероятно азартная вещь, когда вы за чем-то наблюдаете. Все время я вел наблюдения и записи. У меня от этих записей в доме места не оставалось ни для чего другого.
Читайте также: